Трамп покачивал головой, явно не соглашаясь, но ничего не говорил.
Затем слово взял Кон. Приводя данные по импорту и экспорту, он попытался обосновать необходимость свободной торговли с Мексикой, Канадой, Японией, Европой и Южной Кореей. Мы являемся крупнейшим экспортером сельскохозяйственной продукции с годовым объемом экспорта порядка $130 млрд, отметил он. Нам нужны эти страны, чтобы покупать нашу сельхозпродукцию. Американская глубинка — в основном это фермеры, сказал он.
И большинство из них — избиратели Трампа.
В 2017 финансовом году Соединенные Штаты продали за рубеж оружия на сумму около $75,9 млрд. Неслучайно столько наших военных самолетов базируется в том самом аэропорту Сингапура, который закупает у нас большое количество Boeing, сказал Кон. Неслучайно именно из Сингапура мы ведем масштабные разведывательные операции. И неслучайно наши военные корабли заходят в Сингапур для дозаправки и пополнения запасов.
Торговый дефицит способствует росту американской экономики, заявил Кон.
«Все это бред собачий! — не выдержал Трамп. — Мне надоело это слышать!»
Министр финансов Мнучин, еще один ветеран Goldman Sachs, также говорил о важности военных союзников и торговых партнеров.
Трамп повернулся и посмотрел на Бэннона. Потом посмотрел еще раз. Бэннон воспринял это как сигнал.
«Постойте, — сказал Бэннон, поднимаясь из-за стола. — Давайте посмотрим на вещи трезво».
Он выбрал одно из самых спорных международных соглашений, которое привязывало Соединенные Штаты к прежнему мировому порядку: «Президент хочет аннулировать сделку с Ираном, а вы намеренно тянете время. Это ужасная сделка. Он хочет разорвать ее, чтобы пересмотреть условия и заключить новую». Он не станет просто выходить из нее, как обещал в ходе предвыборной кампании.
«В частности, он хочет ввести санкции против Ирана, — продолжил главный стратег. — Хотя бы один из этих охренительно замечательных европейских союзников» собирается поддержать президента? Они любят выставлять себя нашими главными партнерами. «Покажите мне хотя бы одного, кто бы сказал, что поддерживает наши санкции».
Мнучин снова попытался вставить слово о важности союзников.
«Назовите хотя бы одного человека, — продолжил Бэннон. — Одну страну. Одну компанию. Кто сказал, что присоединится к санкциям?»
В комнате царило молчание.
«Об этом я и говорю, — вмешался Трамп. — Стив выразил мое мнение. Вы считаете всех этих парней союзниками. Но среди них нет ни одного союзника. Ответьте на вопрос Стива: кто собирается нас поддержать?»
«Насколько известно, они ничего не нарушают», — ответил Тиллерсон. В этом сходились все разведывательные службы. Это был решающий довод. Как можно вводить новые санкции, если иранцы не нарушают соглашение?
«Они все делают на Иране деньги, — сказал Трамп, заметив, что Евросоюз вовсю торгует с Ираном и заключает крупные сделки. — Поэтому будут упираться».
Затем Трамп переключился на Афганистан — за последнее время ему пришлось пережить не меньше полдюжины совещаний Совета национальной безопасности и рабочих встреч по Афганистану. «Когда мы начнем выигрывать войны? Вы показываете мне все эти карты. Когда мы выиграем хотя бы одну войну? Какого черта вы пытаетесь меня в чем-то убедить?»
Он обрушился с критикой на командующего в Афганистане генерала Джона Николсона, который не присутствовал на встрече: «Сомневаюсь, что он знает, как победить. Я вообще не знаю, умеет ли он побеждать. Я не видел никаких побед».
Трамп не был согласен со стратегией США в Афганистане, которая на тот момент все еще обсуждалась.
«Вы просто должны убивать. Чтобы убивать людей, не нужна стратегия».
Генерал Данфорд, председатель Объединенного комитета начальников штабов, вступился за Николсона.
«Господин президент, — сказал Данфорд в своей учтивой, вкрадчивой манере. — Нам не дали мандата на то, чтобы победить. Дело не в его приказах». При Обаме, сократившем численность контингента со 100 000 до 8400 человек, стратегия, по сути, состояла в том, чтобы ограничить военную роль США в Афганистане.
Мэттис и Данфорд предложили изменить тактику американских войск в Афганистане, отменив введенные при Обаме ограничения по боевым операциям и уполномочив командующих на местах на более агрессивные и летальные действия. Противника не нужно извещать об изменении тактики. Недавние успехи в борьбе с ИГИЛ наглядно показали необходимость таких изменений.
Трамп напомнил, что генерал Николсон санкционировал применение 9-тонной бомбы GBU-43/B, также известной как MOAB, или «Мать всех бомб»: «Он сбросил на них эту гребаную бомбу».
Да, сказал Данфорд, это решение было принято местным командованием, а не в Вашингтоне.
Мэттис попытался вежливо вмешаться: «Г-н президент, г-н президент…»
«Бешеный Пес, Бешеный Пес, — передразнил Трамп Мэттиса, назвав его армейским прозвищем. — Они пользуются халявой. А что мы там делаем? — Трамп продолжал раздраженно высказывать генералам, хотя ему удавалось не переходить на крик. — Где победа? Знаете, почему мы находимся там? Потому что это вы настояли на этом».
Напряженность нарастала, и вскоре разговор вернулся к Ирану.
«Они не нарушают, — еще раз повторил Тиллерсон. — Это сделка. И они ее выполняют. Нравится вам это или нет». Госсекретарь начал излагать детали того, как Иран соблюдает технические условия соглашения.
«Хватит этих разговоров», — оборвал его Трамп. Его пытались убедить в том, что все это нужно Соединенным Штатам — свободная торговля с Китаем и Мексикой, ядерная сделка с Ираном, военное вмешательство, помощь иностранным государствам. Посланием Трампа было четкое «нет».
«Мы делали это — и вот результат, — сказал Трамп. — Больше мы этого делать не можем».
«Когда президент говорит, что собирается вернуть санкции, — сказал Бэннон, обращаясь к Мнучину, — эти наши распрекрасные партнеры — что они намерены делать?»
Мнучин попытался увильнуть от прямого ответа.
«Нет, постойте, — настаивал Бэннон. — Они с нами или нет?»
«Они их не поддержат», — был вынужден признать Мнучин.
«Что и требовалось доказать, — сказал Бэннон. — Вот ваши союзники».
«Все эти европейские компании, — подхватил Трамп, тыча пальцем в Мнучина, — говно». Siemens, Peugeot, Volkswagen и остальные вкладывают в Иран большие деньги.
«У тебя кишка тонка, Рекс. Я хочу аннулировать сделку».
Затем Трамп перешел к одному из своих любимых вопросов — повышению ввозных пошлин на сталь, алюминий и автомобили. Он поинтересовался у Мнучина, почему тот не объявил Китай валютным манипулятором.
Мнучин объяснил, что Китай был валютным манипулятором несколько лет назад, но теперь отказался от этой политики.
«О чем ты говоришь? — возразил Трамп. — Возьми и докажи. Просто сделай это. Объяви и все».
