Портер, по его собственным словам, «вопил как резаный о необходимости процесса» каждый день на протяжении нескольких месяцев. Необходимо железно контролировать все, что подписывает и приказывает президент, или хотя бы обеспечить частичный контроль.
Келли и Портер разослали 21 августа две служебные записки всем членам кабинета министров и старшим сотрудникам Белого дома: «Все документы, предназначенные для президента и исходящие от него, должны передаваться главе секретариата Белого дома [Портеру]». Каждый листок бумаги, включая все меморандумы о принятии решения, служебные записки, пресс-релизы и даже газетные статьи, должен проходить через Портера.
Подготовка указов должна «занимать не менее двух недель» и включать обязательную экспертизу юрисконсультом Белого дома и юрисконсультской службой министерства юстиции, которая предоставляла Белому дому официальные толкования.
«Все документы, выходящие из Овального кабинета, должны представляться главе секретариата… в соответствии с законом о президентских документах».
Вторая служебная записка гласила (в оригинале текст подчеркнут): «Решения не являются окончательными и, следовательно, не подлежат исполнению до тех пор, пока глава секретариата не подошьет в дело проверенную резолюцию, подписанную президентом». Это распространялось на все новые политические инициативы, включая «бюджет, здравоохранение, торговлю», и все виды правительственной деятельности, включая «дипломатические, разведывательные и военные операции».
«Решение, принятое в устной форме, не является окончательным до тех пор», пока не будет выпущен официальный меморандум.
Это была утопия.
Келли и Портер объяснили президенту новый процесс.
«Чтобы принять решение, вы должны подписать меморандум», — сказал Портер. Меморандум не обязательно должен быть длинным. «Я постараюсь ограничивать его одной страницей». Каждый меморандум будет сопровождаться пояснительными материалами, продолжил Портер, «но я не буду заставлять вас читать больше одной страницы по каждому решению. Я буду приходить и коротко вводить вас в курс дела, чтобы мы могли это обсудить. В некоторых случаях вам потребуется провести консультативную встречу с пятью-шестью-семью советниками. Но во многих случаях мы сможем обойтись меморандумом».
Окей, сказал Трамп.
Первые недели новая система раздражала президента. В конце концов Портер приучил его к тому, что каждый день ему приносят на подпись от двух до 10 меморандумов. Трампу нравилось подписывать документы. Это означало, что он принимает решения, а его размашистая подпись, поставленная черным маркером, выглядела очень внушительно и властно.
Портер обратил внимание, что первый месяц Келли вел с себя с Трампом очень дружелюбно. Они были ровесниками. В присутствии президента Келли, казалось, всегда улыбался. Он часто шутил с Трампом, давал советы и предлагал свои комментарии: «Господин президент, я думаю, нам лучше сделать так-то и так-то». При этом он оставался почтительным. «Я всего лишь сотрудник. Вы — босс. Наша цель — обеспечить вас всей необходимой информацией». Идеальный глава аппарата. «Вы принимаете решения. Я не пытаюсь на вас повлиять».
Но вскоре медовый месяц закончился. Начиная с сентября Келли и Портеру пришлось держать оборону вдвоем, иногда при поддержке еще нескольких сотрудников аппарата.
«Президент невменяем», — сказал Келли. Что-то непременно должно было случиться, особенно в зоне риска были торговые соглашения и военное присутствие США в Южной Корее. «Мы должны постараться поговорить с ним, переубедить», — предложил Келли. Они должны вместе противостоять президенту. Он никого не слушал.
Деятельность Овального кабинета и принятие решений приобретали все более стихийный характер. «Президент просто ничего в этом не понимает. Он не знает, о чем говорит», — жаловался Келли.
Когда Трамп принимался с удвоенной энергией настаивать на выходе из торговых соглашений или отказе от дорогостоящих внешнеполитических мер, Келли говорил: «Не могу поверить, что он действительно собирается это сделать». В конце концов он обратился за помощью к Портеру: «Роб, ты должен это остановить. Не составляй их [указы]. Просто не делай этого. Ты можешь пойти к нему и поговорить? Может, тебе удастся добиться какого-нибудь прогресса? Сегодня утром я говорил с ним по телефону. Я привел все аргументы. Можешь пойти и посмотреть, сможешь ли ты что-нибудь сделать?»
Присутствие войск США в Южной Корее оставалось для Трампа источником постоянного раздражения. Мы субсидируем Южную Корею, настаивал он. «В этом нет никакого смысла».
Портер напомнил ему, что Мэттис и многие другие считали, что это, возможно, лучшая инвестиция в национальную безопасность Соединенных Штатов. Военное присутствие в Южной Корее обеспечивало незаменимые разведывательные возможности: в первую очередь возможность собирать сверхсекретные данные, необходимые для обнаружения пусков и перехвата северокорейских ракет.
25 августа президент заявил, что собирается незамедлительно принять решения по NAFTA, KORUS и Всемирной торговой организации. «Меня уже тошнит от ваших разговоров, — сказал Трамп. — Нужно просто сделать это. Сделать, и все. Нужно выйти из NAFTA. Выйти из KORUS. И выйти из ВТО. Выйти из всех трех».
Кон и Портер завербовали в свою команду быстрого реагирования Келли, который не хотел, чтобы торговые войны подорвали национальную безопасность США. Келли и Портер отправились в Овальный кабинет. «Южная Корея — наш союзник, — попытался убедить Трампа Келли. — На самом деле соглашение KORUS гораздо выгоднее, чем вы думаете».
Портер показал Трампу экономические исследования, которые показывали, что KORUS способствует уменьшению торгового дефицита.
«Сейчас действительно очень важное время в свете того, что происходит в Северной Корее и во всем этом регионе, — продолжил Келли. — Мы не должны делать резких шагов в сфере торговли, особенно учитывая, какая это мелочь в глобальном раскладе. Это разрушит все». Он посоветовал президенту позвонить Тиллерсону. Тиллерсон привел те же доводы.
Тиллерсон, Мэттис, Макмастер, Келли — все, кого заботил вопрос национальной безопасности, — считали, что, даже если бы торговый дефицит с Южной Кореей был в 10 раз больше, это все равно не оправдывало бы выход из соглашения. Даже думать об этом было безумием, соглашались они.
«Ладно, — наконец сказал Трамп в пятницу, 1 сентября, — сегодня мы не будем делать эту 180-дневную бумагу по KORUS. Я не хочу сказать, что мы не сделаем этого вообще, — просто не будем делать это сегодня».
Портер передал на Холм, юрисконсультам Белого дома и членам Совета национальной безопасности, что по крайней мере сегодня они могут расслабиться. Он позаботится о том, чтобы не было составлено никаких документов, которые президент мог бы подписать.
Четыре дня спустя, 5 сентября, Кон, Портер и еще несколько старших сотрудников пришли в Овальный кабинет. Трамп держал в руках проект письма с уведомлением о том, что через 180 дней Соединенные Штаты выходят из соглашения KORUS. Портер не составлял этого письма и был уверен, что никто из присутствовавших этого не делал. Это мог быть Наварро или Росс, но наверняка сказать было невозможно.
