Для сравнения: в «Хождении по мукам» Алексея Толстого в 1918 году на Украине за иголку просят двух живых поросят, а в Москве за пуд хлеба – «штаны без заплат», что примерно сопоставимо с пудом хлеба за «юбку бабью». Обмен столь выгоден, рассуждает Мишка, потому что «Азия там, фабриков нет, а народ избалованный на разные вещи». Да еще многоженство, и если у мужика четыре жены, то ему нужны четыре юбки. А «чай пьют из котлов. Увидят самовар хороший – двенадцать пудов…»
Главное для Мишки – продержаться в пути. По дороге на старую бабушкину юбку можно выменять всего пять фунтов печеного хлеба, но этого ему хватило бы на несколько дней. Мишкины попутчики побогаче, у них водятся деньги, и они затариваются разными товарами, рассчитывая на приличный куш. Один за 12 тыс. руб. покупает наручные часы, рассчитывая загнать их за три пуда хлеба, другой – мешок табаку, за который, распродав плошками по 500 руб. киргизам, охочим до курева, можно выручить тысяч сорок. Обноски, которые везет с собой Мишка, до Ташкента не доезжают: мешок с юбкой крадут, пиджак приходится проесть. Он уходит за 3 тыс. руб., на это куплен большой каравай, и еще тысяча остается. Но план все же срабатывает. В Ташкенте Мишка «молотил пшеницу, резал камыш, джугару, заработал два мешка пуда по четыре, два пуда отдал за провоз, проел дорогой, не желая милостыньку клянчить», остальное привез, только опоздал – братья уже умерли от голода. Но «тужить теперь нечего», нужно «заново заводиться», покупать курицу и лошадь. Эх, Мишка, осталось тебе хозяйничать лет семь – до коллективизации…
Разгар гиперинфляции еще впереди. В 1920 году цены выросли примерно в 10 раз, в 1921-м, когда Мишка отправился в Ташкент, – в 25, в 1922-м цены скакнут в 50 раз, а в 1923-м – более чем в 500. Герои повести Михаила Булгакова «Похождения Чичикова» (1922) живут совсем при другом масштабе цен. Приснившийся рассказчику Чичиков, заработав на разных махинациях, обедает и ужинает в «Ампире» и снимает «квартиру в пять комнат» за 5 млрд. По Москве начинает «гудеть слух», что он триллионщик. На самом деле его капитал составляет только «500 апельсинов», то есть полтриллиона. В те годы миллион называли «лимоном», и это слово дожило до наших дней, а миллиард – апельсином, но это почему-то забылось.
***
Накануне Первой мировой войны у России были здоровые финансы. В обращении находились золото, разменные на него кредитные билеты и «неполноценные деньги» (серебряная и медная монета). Эмиссия кредитных билетов до 600 млн руб. должна была обеспечиваться золотом на 50%, свыше – на все 100% (в 1905–1915 годах в экономике обращалось не более 840 млн руб.). Госбанк не полностью использовал эмиссионное право, его остаток рос, кредитные билеты обеспечивались золотом во все большей мере, резервы банка приближались к сумме выпущенных билетов. В действительности выпуск не достигал и половины лимита.
С началом войны начали накапливаться негативные изменения в государственных финансах и денежном обращении. В 1914 году Россия, как Германия и многие другие страны, приостановила размен кредиток на золото с целью предотвращения его утечки за границу. До Февральской революции Госбанк получил разрешение на выпуск непокрытых золотом кредиток на сумму 6600 млн руб. С 1916 года денежное обращение стало сплошь бумажным. Между тем в 1914 году цены практически не поднялись, в 1915-м и 1916-м выросли на 15 и 62% при росте денежной массы на 388 и 100% соответственно, то есть во время войны рост денежного агрегата обгонял рост цен. То, что курс рубля был выше его покупательной силы, – признак доверия к царским деньгам. При Временном правительстве бумажный рубль обесценился в четыре раза при удвоении денег в обращении.
Ситуация начинает катастрофически ухудшаться после октябрьского переворота. В период военного коммунизма резко падает спрос на деньги. Главная причина – государственный курс на их отмирание. В марте 1918 года Ленин ставит задачу борьбы «с сопротивлением богатых… принимающим форму хранения свидетельств на взимание дани с трудящихся», требуя «обдумать переходные мероприятия по сосредоточению всех денежных запасов в Государственном Банке». Обсуждается денежная реформа с конфискацией. В феврале 1919 года в проекте программы ВКП (б) Ленин снова настаивает на постепенном уничтожении денег, «этих свидетельств на право получения эксплуататорами общественного богатства в целях спекуляции, наживы и ограбления трудящихся», на «возможно более быстром проведении самых радикальных мер», подготовляющих их уничтожение, признавая, правда, что сразу уничтожить деньги невозможно.
В 1921 году в работе «О значении золота теперь и после полной победы коммунизма» Ленин еще раз заявляет о никчемности денег – на этот раз в случае «победы коммунизма в мировом масштабе».
В мае 1918 года II Всероссийский съезд советов народного хозяйства принял резолюцию, в которой говорилось, что государственные промышленные предприятия и организации должны поставлять свою продукцию друг другу и получать сырье и материалы без платежей. С весны 1919 года, когда национализация была в основном завершена, госпредприятия стали полностью финансироваться из бюджета, куда были обязаны сдавать всю выручку. Постепенно реальные расчеты были заменены записями на счетах. Была отменена практика оформления поддержки государством убыточных предприятий как кредита. Частная торговля была запрещена. Перестали существовать понятия издержек и прибыли. С рабочих, служащих и некоторых других категорий населения перестали взимать квартплату и плату за коммунальные услуги, за продовольствие и потребительские товары. Стал бесплатным транспорт.
Налоги в денежной форме тоже были отменены – марксистская теория считала их атрибутом капиталистического общества. Основной налог, продразверстка, был натуральным, и это привело к сужению денежного обращения до минимума. Продразверстка, возникшая из-за обесценивания денег, стала не только его следствием, но и причиной.
Второй причиной падения спроса на деньги в период военного коммунизма стал резкий спад производства. Сельскохозяйственного – из-за того что произошло дробление землевладения, ликвидировались крупные товарные хозяйства, так называемые излишки с использованием военных «аргументов» экспроприировались. Промышленного – в результате Гражданской войны, управленческих ошибок, отстранения «буржуазных» специалистов, отсутствия денежных стимулов. В 1921 году сельскохозяйственное производство составляло 60% от уровня 1913-го, промышленное – 31%.
Кроме того, в результате Гражданской войны и захватов части территории белыми войсками сфера хождения советских денег ограничивалась географически, особенно в 1918–1919 годах. Из-за страшного голода сильно сократилось городское население, которое более активно пользовалось деньгами, чем деревенское.
***
Для периодов гиперинфляций, вызванных войной и разрухой, характерно возникновение натурального обмена, дефицита и карточной системы. В 1918 году в Москве было очень голодно, почти ничего нельзя купить за деньги, разве что харьковские ириски, которыми торгует старенький действительный статский советник прямо в подъезде своего дома – об этом пишет Анатолий Мариенгоф в повести «Циники» (1928). Можно получить продукты по карточкам, но самый мизер. Даже большевик Сергей, управляющий водным транспортом, живущий в «Метрополе» и разъезжающий в шестиместном автомобиле, «обедает двумя картофелинами, поджаренными на воображении повара». По купону № 2 рабочей продовольственной карточки выдают сухую воблу, по полфунта на человека. «Граждане четвертой категории» получают одну десятую фунта (45 граммов) хлеба в день и фунт (454 грамма) картошки в неделю. Сергей приходит к своей любимой Ольге с подарочком – «сахарным отколочком», «обгрызком темного пайкового сахара», завернутым в линованную бумагу. Можно выпить сладкого чаю. Другой герой, съездивший в Тамбов за продуктами и раздобывший там муки, картошки и сливочного масла, приносит масло в коробке из-под монпасье. В нее впиваются «ястребиным взглядом» и «почти не дышат».
