— Вам повезло, сударь, — холодно проговорил Сухов, — по утрам я не столь кровожаден, как обычно.
— Ах, перестаньте, граф! — проговорил де Субиз в раздражении. — Право, не время для ссор! Скорее поднимайтесь…
Герцог громко затопал вверх по ступеням, а бледный граф потоптался в растерянности, не зная, что же ему предпринять, да и поплёлся на второй этаж.
Хорошо еще, что зевак не было — постояльцы разошлись по делам, а во дворе стояла только пара телег и одна карета.
Развернувшись, как по команде «кругом», Сухов вышел вон. Мигом размотав поводья, затянутые на коновязи скользящим узлом, он вскочил в седло и дал шенкелей.
«Северус Снейп» ехал и не оглядывался, уверенный, что герцог непременно последует его бесплатному совету. Правда, люди иногда ведут себя непредсказуемо. Ну-у, если де Субиз окажется таким недоверчивым, то ему же хуже — дождётся, что к нему нагрянут два заезжих джентльмена.
Свернув с Уиткомб-стрит на Португальскую улицу, Олег подъехал к дому Генри Рича, графа Холланда.
Португальская в эти времена особой роскошью не блистала, хотя особняки, выстроившиеся по обеим сторонам улицы, принадлежали явно не низшему сословию.
Под окнами дома лорда Холланда даже был разбит небольшой садик, хотя что в этом удивительного? Генри, второй сын Роберта Рича, графа Уорвика, мог себе позволить и не такое.
Именно принадлежность к влиятельному клану Уорвиков позволила Генри, лишённому наследства, быть принятым при дворе. Забавно, что герцога Бэкингема злила независимость Рича, а уж как он ревновал!
Именно потому, что Бэкингем опасался соперничества Рича, тот очень медленно делал карьеру придворного. Лишь четыре года назад Генри стал бароном Кенсингтоном, а в памятном 1625-м он получил титул графа Холланда — «за проявление послушания». Проще говоря, за то, что не стал болтать о тайном свидании Бэкингема с королевой Анной.
…На стук в дверь вышел старый дворецкий. Он был полон того высокомерия, которое присуще слугам влиятельных особ, и оглядел Сухова так, словно тот был настырным бедным родственником, набивавшимся на дармовой обед.
— Что вам угодно, сэр? — чопорно произнёс дворецкий, подчёркивая голосом, что почетную приставку к имени рыцаря он употребил лишь из вежливости.
Решив обойтись без грубости, Олег вперил в слугу свой твёрдый, холодный взгляд, под коим дворецкий тут же начал скукоживаться, и проговорил вовсе уж ледяным тоном:
— Мне угодно видеть графа Холланда. Передашь его сиятельству, что пришло письмо от известной ему особы.
Суетливо поклонившись, дворецкий заторопился доложить хозяину, и очень скоро тёмный коридор, уводящий в глубь дома, огласился сочным баритоном Генри Рича. А вот и он сам.
«Его бы постричь, побрить, — мелькнуло у Олега, — и вышел бы конкурент какому-нибудь голливудскому красавчику, вроде Тома Круза или Брэда Питта. А так…»
— С кем имею честь? — задрал подбородок лорд, словно пародируя своего дворецкого.
— Северус Снейп, — небрежно поклонился Сухов и протянул Ричу послание от Мари де Шеврез.
Лицо Холланда сразу расслабилось, едва он вдохнул нежный запах духов Козочки, едва уже уловимый. Отойдя к окну, он быстро сломал восковую печать и развернул свёрнутое в трубку письмо. Пока он читал, на лице его отражались все испытываемые им чувства, в основном нежного свойства.
Добравшись глазами до ласковых приветов, расточаемых Шевреттой в конце письма, граф длинно вздохнул и свернул исписанный лист. Обернувшись к Олегу, он живо спросил:
— «Шевалье, который зовёт себя Арамисом» — это, я полагаю, вы, сэр Северус?
Сухов слегка поклонился.
— И давно вы покинули Ла-Рошель? — отрывисто спросил Холланд.
— По меньшей мере, недели две минуло с отъезда.
— Как обстоят дела у его светлости?
— Его светлость, — усмехнулся Олег, — соизволил-таки отдать приказ о рытье траншей, дабы зря не губить солдат.
— Господи Иисусе! Разумеется! — воскликнул лорд. — Этот чёртов храбрец не мог унизиться, сгибаясь под огнём мушкетов. Кланяться пулям — сие невыносимо для его гордыни!
— А вы неплохо изучили герцога.
— О, поверьте, Северус — вы позволите так себя называть? — наука эта не слишком сложна и далась мне без труда. Хочу задать вам один… мм… скользкий вопрос. Ваш выговор… Он выдаёт явно не англичанина. И не шотландца. Вы француз?
— Ни в малейшей мере, господин граф. Полжизни я прослужил на Востоке… в войске падишаха Высочайшего османского государства. А с кем поведёшься, от того и наберёшься.
Генри глубокомысленно покивал головой и сказал:
— Я полагаю, что вы проделали столь долгий путь не для того лишь, чтобы передать письмо?
— О нет! Просто, будучи в Париже, я узнал одну неприятную вещь и решил непременно поставить в известность вас. Один из людей герцога…
— Художник небось?
Олег усмехнулся про себя — граф не прочь проверить его лишний раз. Что ж, верный подход: лучше перебдеть, чем недобдеть.
— Вы имеете в виду Бальтазара Жербье? Нет, нет, я его не встречал, хоть мне и сообщили о том, что мазилка обретается в Париже.
— «Мазилка»! — хохотнул Генри. — Верно подмечено, Северус!
— Так вот, мне передали следующее: Бенжамен де Роган, барон де Фронтенэ, герцог де Субиз дважды бывал в Малом Люксембургском дворце, где встречался отнюдь не с мадам д’Эгильон, а сами знаете с кем.
— Вот как… — пробормотал поражённый лорд. — Немыслимо! Хотя… Бенжамен сражался в Нидерландах под предводительством Морица Оранского, однако не был замечен в геройствах. Впрочем, чего тут гадать? Вы знаете, что он в Лондоне нынче?
— Боюсь, господин граф, что Бенжамену уже донесли о моём появлении…
— А мы это проверим! Будьте добры, Северус, обождите совсем немного, у меня есть к вам разговор.
Сухов молча поклонился, и лорд крикнул:
— Джордж! Вина джентльмену и фруктов!
Отдав приказание, Генри Рич удалился почти бегом, а Олег удобно устроился в огромном кресле у камина вовсе уж пугающих размеров и принялся смаковать весьма недурственное вино, сладкое и тёрпкое, живо поданное стариной Джорджем.
Сухов был спокоен. В этом времени еще нет телеграфа, и послать запрос в Ла-Рошель на предмет благонадёжности некоего Северуса Снейпа невозможно. Обмен посланиями займёт месяц, а он и не собирается задерживаться дольше в этом вонючем Лондоне, гнилом не только от туманов.
Дожидаться хозяина пришлось добрых полчаса, зато его приход упрочил доверие лорда к гостю. В дверь Холланд не вошёл, а ворвался, злой и встрёпанный.
— Вы были правы, чёрт возьми! — вскричал он с порога. — Де Субиз с графом Бранкасом сбежали какой-то час назад! Мои люди потеряли их след в лондонском порту — эти двое предателей скрылись на голландском гукере.
[78] Но ничего, мы ещё встретимся!
