— Так не бывает! — выпалил Ярослав на русском.
— Или это совпадение, — сказал Шурик, мотая головой, — или они всё так специально подстроили. Угу.
— Кто — они? — поинтересовался Акимов. — И откуда тут вообще что-то может быть известно о нас, об Олеге?
— Ты считаешь это простым совпадением? — фыркнул Пончик.
— Очень не простым, конечно же, но совпадением! Которым, кстати, не грех и воспользоваться…
Тут Виктор сбавил тон, полагая, что слишком смело повёл себя — и как «слуга», и как главный виновник в том, что с ними стряслось. Но Олег промолчал.
В эти долгие-долгие секунды его мозг кипел от массы вопросов, на которые не было и не могло быть ответов. Но, в самом деле, уж больно всё сошлось! По теории вероятности…
Хм. Не надо сюда приплетать математику. Произошло совпадение времён! Но всё равно…
В десятом веке Олег Романович Сухов был известен как Олегар. Людовик IV посвятил его в рыцари, и стал он шевалье де Монтиньи. Но здесь-то как появился граф из «его рода»?! Тёзка, блин…
Сухов оглядел друзей и сказал:
— Это самое… Будете тогда мне подыгрывать. Ты, Понч, и ты, Витёк, — типа слуги. Ты, Яр, — московит Ярицлейв. Ну, все всё поняли?
Троица кивнула, и Олег повернулся к Пейсу.
— Ты соврал о супруге графа и их ребёнке, — произнёс он ледяным тоном, перейдя на старофранцузский. — Признайся!
— Господом Богом клянусь! — взвизгнул монах, тараща глаза и прижимаясь к стене.
— Тогда откуда ты узнал моё имя?! Кто тебе раскрыл его?
— Я… Я не знаю ничего! Господом… Господом Богом!..
Сухов упёрся руками в колени и медленно поднялся, бросив монаху: «Свободен».
Бенедиктинец ящеркой скользнул к двери, оглядываясь со страхом, и юркнул в образовавшуюся щёлку. Следом шагнул Олег. Не уверенный, что его не встретят пальбой, он был напряжён, готовясь упасть на пол и откатиться под защиту стен.
Переступив порог, он остановился, опустив шпагу и оглядывая собравшихся. Чудится ему или и в самом деле их прибыло? На вурдалаков с упырями поглазеть явились?
Тут же вперёд вышел хромой и поднял руку с перчаткой.
— Приложи-ись! — завёл он, но ему опять сорвали расстрел нечистой силы.
— Пре-кра-тить! — прокаркал сухой дребезжащий голос, и все находившиеся в зале словно увяли — поникли, опустили оружие, поспешно расходясь, кланяясь и пропуская сухонького старичка.
Небольшого росточка, он был одет в камзол из коричневой тафты с золотыми кружевами в два пальца шириной. Канареечно-жёлтые панталоны опускались ниже колен, открывая красные шёлковые чулки. На ногах у старичка красовались туфли с пряжками, украшенными бантами, а седые волосы покрывала чёрная шляпа с фазаньим пером.
Шагал он с трудом, шаркая и опираясь на трость, однако взгляд его чёрных глаз был зорок и ясен. Поджав губы, раздувая ноздри хрящеватого хищного носа, дед остановился, сложив руки на серебряном набалдашнике трости. Казалось, выбей эту палочку — и ляпнется старец, растянется на каменном полу.
— Что здесь происходит, любезный племянничек, — брюзгливо спросил он охавшего хромого, — вы мне можете объяснить?
Угадав в говорившем хозяина замка, Олег шагнул вперёд, сгибаясь в почтительном поклоне.
— Тысяча извинений, ваше сиятельство, — сказал он. — Боюсь, что виновником случившейся потасовки стали я и мой друг. Заранее прошу быть снисходительным к нашей речи — большую часть жизни мы провели в далёкой Московии, и…
— В Московии?! — воскликнул граф д’Арси, бледнея.
— Да, ваше сиятельство, — подтвердил Сухов и продолжил излагать легенду: — Увы, прибыв после долгого отсутствия на землю предков, мы потерпели поражение от здешних девиц вольного нрава — заманив и опоив, они со своими дружками ограбили нас дочиста, лишив всего — денег, одежды, коней, оружия…
— Ах, молодость, молодость… — проговорил граф, покачивая головой.
Олег покаянно вздохнул.
— И мы, — сказал он, — тщась загладить позор, решились проникнуть в ваш замок, дабы раздобыть хоть что-то приличествующее дворянину. Ваше сиятельство вольны избрать нам достойное наказание, и всё же я прошу о снисхождении.
— Назовите имя своё, шевалье, — выдавил старик, едва справляясь с волнением.
— Олегар де Монтиньи, — ответил с поклоном Сухов.
В толпе охнули, а д’Арси, роняя трость, вскричал:
— Сынок!
Протянув дрожащие руки, он припал к груди Олега, ощутившего себя последним подонком, и зарыдал, проливая счастливые слёзы.
— Господь сжалился-таки надо мною, — еле выговаривал граф, — и свёл наши пути! Ты снова дома, настал конец долгой разлуке, и отлетели мои тревоги! Ты жив и здоров, Олегар!
— Простите, — забормотал Сухов, приходя в смятение, — не имею чести…
— Он не имеет чести! — воскликнул д’Арси, поворачиваясь к собравшимся, и те поддержали его робким смешком. — Дитя моё! — сказал он прочувствованно. — Сколь долго длились страдания мои! Сколько слёз пролил я, оплакивая дорогую Мирей и своего крошку-сына, потерявшихся в далёкой северной стране. Но я надеялся! Верил! Молил Господа и святых заступников облегчить горе моё, и вот — они услышали мои мольбы!
Оторвавшись от Олега, его сиятельство возопил:
— Зовите гостей и музыкантов! Великий праздник отмечаю я! Оповестите всех соседей — Рене Жереми Непве де Монтиньи, граф д’Арси, вновь обрёл сына и наследника!
Растерянный Сухов не знал что и делать. Ему уже не казалось, что воспользоваться шансом, так вовремя предоставленным судьбой, было остроумной находкой, скорее уж — отвратительной выходкой.
Но и назад сдавать — как? Убеждать беднягу графа в ошибке было бы просто жестоко. С другой стороны, он не позволил себе солгать. Его действительно зовут Олегаром, или Олегарием, на латинский манер, а в рыцарское достоинство он был посвящён на поле боя самим королём.
[15] Правда, случилось сие шестьсот лет тому назад, но это уже детали…
Пончик, подкравшись сзади, прошептал:
— Лопе де Вега, «Собака на сене». Угу…
— Понч, это не пьеса, — парировал Олег, — это жизнь!
— «Жизнь есть театр, а люди в ней актёры…»
— Сгинь!
— Сию минуту, ваша милость…
Жизнь будто поменяла свой знак, изменилась вдруг, как по мановению волшебной палочки. Многочисленная челядь подхватилась, забегала, бойкие девицы, хихикая, так и крутились вокруг Олега и «московита Ярицлейва». Служаночки наносили в покои графского сыночка кипы дорогих одежд, слежавшихся в сундуках. В складках то и дело обнаруживались сухие букетики лаванды.
