«Больной Вакх» замечательное произведение. Написанное в начале 1590-х годов, то есть в то время, когда маньеризм казался незыблемым, как ледяная глыба, он не похож ни на одну современную работу, созданную в те же годы в Риме. Аналогии можно найти в поздней эллинистической скульптуре, во всяких мальчиках с гусями, птичками, в маленьких Гермесах, оправдывающихся перед богами, – их полно в так называемом «Античном дворике», зале Эрмитажа со статуей богини Ауры посередине, а уж в Риме их бессчётное количество. Ими украшались сады и дворики, галереи и приёмные покои. Самое поразительное в «Больном Вакхе» – непосредственное обращение к зрителю, прямой с ним диалог. Каждое произведение позднего маньеризма, названного замечательным искусствоведом Федерико Дзери l'arte senza tempo, «искусство без времени», воздвигает вокруг себя прозрачную хрустальную преграду, охраняющую художественное пространство от проникновения и указывающую зрителю на его статус – созерцателя, а не участника. Вакх Караваджо обращается прямо к зрителю. Он очень хочет общаться: взывает, умоляет и кокетничает. Само изображение крайне скупо, ничего лишнего: абстрактный фон, каменная плита-столешница, чуток фруктов и венок из плюща. Последнее обстоятельство дало повод к рассуждениям, что в картине содержится намёк на христологию, поскольку и виноград, символ крови Иисусовой, и плющ, символ вечности, являются ключевыми в христианской растительной символике. Весьма рискованное предположение, годное для Высокого Возрождения времён Юлия II и Льва X, но невозможное в Риме эпохи Контрреформации. Современникам Караваджо оно, к счастью, не приходило голову, а то многочисленные недруги художника тут же бы на него настучали, и он за такого больного во всех отношениях Христа угодил под трибунал инквизиции.
Плющ и виноград, конечно, вовсю использовались в евангельских сценах, но оба растения – патентованные символы Вакха. Они присутствуют в Микеланджеловом «Вакхе», называемом также «Пьяный Вакх». У обеих работ схожие истории, что тут же заставляет их сравнить: «Пьяный Вакх» – первая работа двадцатитрёхлетнего Микеланджело, сделавшая его имя известным в Риме. Караваджо, когда писал «Больного Вакха», был в том же возрасте. Существует легенда, что «Вакх» Микеланджело продавался как античная статуя. Караваджо наверняка знал легенду и тоже обратился к античности. «Вакх» Микеланджело – воображаемая античная скульптура, «Вакх» Караваджо – воображаемая античная живопись. Есть и конкретные визуальные совпадения. Жест и поза Вакха на картине вторит жесту маленького козлоногого мальчишки у ног Вакха мраморного. Больной Караваджо, если это он, развернулся в похожем на позу сатирёнка развороте и прижал к себе виноград. Сатирёнок у Микеланджело, ловкий и скользящий, с хитрющим выражением довольной рожицы, с вожделением впившийся в огроменную гроздь, – настоящая античная шпана. Он весь вывернут, его изогнутое тело закручено в S-образную спираль, предрекающую маньеризм до того, как маньеризм появился. Та же S-образность и в положении тела больного Вакха, но более приглушённая, менее нарочитая – картина Караваджо маньеризм подытоживает.
Микеланджеловский Вакх, женообразный и сладострастный, настоящее олицетворение ницшеанского дионисийства, только очень пьяного и полностью эпилированного, отвязного и бесстыдного. Мифологический ребятёнок у дионисийских ног демонстрирует плоды дурного воспитания. Сейчас Микеланджело, появись он и создай такое, под суд мог бы угодить за пропаганду совращения несовершеннолетних, причём не только в России. Не спасла бы даже мальчишкина козлоногость. В Риме же все были в восторге, Рим развращает: столь же преступен, как и Микеланджело, причём это – единственное, что их роднит, и полурусский Бруни, в Вечном городе написавший «Вакханку», спаивающую первоклассника, да ещё и прижимающую его к голой груди. Она в Риме имела успех, в начале XIX века была хвалима в нашем отечестве людьми самыми во всех отношениях высоконравственными, как то славянофил Степан Петрович Шевырёв, написавший, что «одна эта Вакханка могла бы доказать, что молодая кисть Русская не безопасна для опытной славы Римлян и Французов». Теперь не безопасная для опытной славы европейцев «Вакханка» висит в экспозиции Русского музея и рискует стать жертвой какого-нибудь борца с педофильским лобби.
Микеланджело. «Вакх»
То, что Караваджо соотносил своего Вакха с юношеским Вакхом своего тёзки, очевидно. Оба творения, разделённые столетием, как Пьяный Вакх, так и Больной, полностью языческие. Больной – другой. Он некрасивый, но симпатичный, он мил и забавен, и знает это. В нём есть пронзительная трогательность больного двадцатитрёхлетнего ребёнка, недаром по-итальянски он именуется Bacchino, Вакхонька. Он, если это действительно автопортрет, совсем не похож на бандита, бежавшего из Милана из-за обвинения в убийстве. На пай-мальчика тоже не похож; как и сатирёнок, его прообраз, он такая же античная шпана и наверняка замешан в чём-то был, но так, по мелочи. Картина находилась в мастерской Джузеппе Чезари д'Арпино, заслужившего чуть ли не первым звание кавалера. У Микеланджело титула не было, но потом кавалерами будут Бернини, Пиранези и многие другие, менее значимые деятели искусств. Караваджо тоже побыл кавалером, но звание ему присвоил не папа, а магистр Мальтийского ордена уже на Мальте, куда он приехал после бегства из Рима. Кавалером Микеланджело пробыл недолго, получив титул в 1607 году, в августе 1608 года он уже был разжалован со страшным скандалом за какой-то проступок, какой – неизвестно. Поначалу столь обласкавший Караваджо Великий магистр Ордена госпитальеров Алоф де Виньякур отдаёт распоряжение об его аресте и поносит последними словами. Караваджо даже был заключён в тюрьму на Мальте, из которой бежал. Что случилось, никто не знает, не зафиксированы даже слухи об обвинении, и мы о нём ничего не знаем. Фейсбука-то не было. Озверевший Виньякур, ругаясь чуть не матом, что задокументировано, причины своей ярости не называет. Видно, Караваджо был арестован на Мальте по тем же мотивам, что и Кирилл Серебренников в Москве, и причина скрывалась. Впрочем, из тюрьмы Караваджо ускользнул до суда так же таинственно: Мальта – остров, для побега из мальтийской тюрьмы требуется не только посторонняя могущественная помощь с хорошо продуманным планом, но также требуется, чтобы могущественная помощь договорилась с высшими силами о попустительстве и добилась их согласия смотреть на побег сквозь пальцы. Дай Бог Серебренникову тоже договориться и от суда ускользнуть.
* * *
В 1590-е годы кавалер Джузеппе д'Арпино, чьё имя сейчас не то чтобы широко известно, был самым влиятельным художником Рима. Живописец он, надо сказать, был отличный и плодовитый, фрески в Палаццо деи Консерватори на Капитолии, посвящённые истории Рима, замечательны, но мерить его талант нужно километрами, а не квадратными метрами. Он – один из лучших, если не лучший художник l'arte senza tempo, а время-то было не слишком художественное, а концептуальное, как наше. Контрреформация против Реформации. Джузеппе д'Арпино как художника Караваджо хвалил, что подтверждается единственным документом, до нас дошедшим, зафиксировавшим его прямую речь. Документ – запись допроса Караваджо, обвинённого Бальоне, его будущим биографом, в диффамации: в создании стихов, порочащих его, Бальоне, как художника. На вопрос, кого из современных римских живописцев он считает стоящими, Караваджо среди перечисленных называет Джузеппе д'Арпино, несмотря на то что он его мастерскую уже покинул. Почему он там оставил «Больного Вакха», неизвестно: то ли так быстро распрощался, что не успел забрать, то ли оставил на память в знак взаимного расположения. Во всяком случае, картина осталась как доказательство хорошего чутья кавалера в живописи и пробыла в его коллекции до 1607 года.
