Я знаю, что выполняла свою работу расторопно, но, должно быть, двигалась как в бреду, находясь между бодрствованием и сном, и теперь, вспоминая об этом, я не в состоянии определить, где кончалась реальность, а где начинался кошмар. На самом деле я вспоминаю ту ночь как бесконечный кошмар, в котором, даже несмотря на то что я выполняла довольно заурядную работу, меня пугали призраки, обитавшие в углах освещенной огнем комнаты. Тиканье часов, будничное мурлыканье поющего чайника — все эти обыденные звуки в те медленно ползущие часы мешались в моем сне и искажались, становясь сутью кошмара; они казались жуткими и страшными — будто тени над головой что-то невнятно бормочут в отблесках пламени.
Тени и огонь… тени на фоне яркого зарева… они сливались, и передо мной на фоне пламени возникал убийца, жестикулирующий и исполняющий сумасшедший танец вокруг костра, который все рос и ширился и превращался в огромные клубы дыма. Огненно-красный, подобный Паракутину
[9] костер — воистину дьявольская гора…
А потом надо мной грозно навис сам Блейвен, весь объятый пламенем. И одинокий безликий альпинист перешагивал через это чертово ущелье, таща за собой обрывок перерезанной веревки. Где-то блеснул нож, и я услышала тихое бормотание двух голосов, слившихся контрапунктом. Они пробивались сквозь шум водопада: «Ты была моей женой… Вы вычислили его?.. Перед тобой стоит отвратительная проблема… Вы вычислили его?.. Вычислили?..»
Наконец мой собственный крик «Нет!» разбудил меня, и при этом я так сильно вздрогнула, что испугалась, не кричала ли я наяву. Я прислушалась к собственному голосу среди теней. Может, это Геки говорит? Или Роберта? Опершись на локоть, я посмотрела на нее. Она ворочалась, тихонько поскуливая от боли, но не от этого сердце екнуло у меня в груди и все тело напряглось. Геки не было в кресле.
Хотя моя реакция на его отсутствие свидетельствовала о том, в каком плачевном состоянии находятся мои нервы, я все же повернула голову и увидела его у камина. Он стоял там, словно призрак моих кошмаров. Но наводящие страх тени от мерцающего огня исчезли, и по ужасной причине. Огонь почти потух.
Взглянув на часы, я обнаружила, что уже четверть пятого. Я спала недолго, а Геки, по-видимому, вообще не спал, но, несмотря на это, горящий торф, неумело собранный в кучу, потухал и превращался в инертную массу черной земли.
Надо заметить, что человеку незнающему трудно уследить за костром из торфа. Если он уложен правильно, то горит превосходно — красным сверкающим огнем, словно в домне. Миссис Персимон сложила его профессионально, Нейл тоже умел с ним обращаться, но Геки был городским человеком, а я — самым беспомощным из новичков. Наверное, мы обращались с торфом грубо, потому что он почти весь выгорел, а когда Геки поворошил его, он рассыпался на кусочки, которые стали быстро чернеть.
Вскочив с кровати и сунув ноги в шлепанцы, я тихо подошла к камину.
— Он совсем потух, сержант?
— Нет.
— А есть еще торф?
— Да, сколько угодно. Просто трудно заставить его гореть. Вы умеете с ним обращаться, мисс?
— Совершенно не умею, но могу попробовать.
Маленькая кучка свежего торфа лежала в очаге. Я встала на колени рядом с Геки, и мы вместе стали сгребать его в кучу поверх тлеющих угольков, пытаясь раздуть огонь. Но все было бесполезно, красный пепел гаснул и темнел, а черный торф упрямо дымился, не реагируя на все наши старания. В комнате становилось холодно.
— Ничего не получается, — сказала я. — Он тухнет.
Мы в смятении посмотрели друг на друга, затем я встала, кусая губы. Мне было необходимо положить Роберте в постель новые бутылки с горячей водой, приготовить ей горячее питье. В комнате должно быть тепло в холодные предрассветные часы.
— Простите, — извинился Геки. — Я…
— Это и моя вина. Вообще-то, нас нельзя винить за то, что мы не в состоянии справиться с этим чертовым торфом. Надо было попросить у миссис Персимон дров. Жаль, что до меня сразу это не дошло.
Он поднялся, отряхивая руки.
— Тогда давайте я пойду и принесу дров.
— Должны же они где-то быть, — задумчиво сказала я. — Насколько я помню, камин в гостиной отапливается дровами. Может быть…
— Я отлично знаю, где они лежат. Ведь мы уже не раз осматривали этот дом. Дрова хранятся в задней части дома.
Я засомневалась:
— Думаете, вам стоит идти?
— Но ведь нужно, чтобы огонь горел?
— Да. Да, вы правы.
— Тогда я лучше пойду. А если вы не станете открывать дверь до моего прихода, ничего страшного не произойдет.
— Наверное. Но как я узнаю, что это вы?
— Я постучу вот так.
Он подошел ко мне и постучал по каминной полке согнутым пальцем. Раздалось еле слышное постукивание, вроде того, что производит кузнечик, когда неуклюже приземляется на лист травы: тук, тук-тук, тук-тук-тук, тук… Никто, кроме меня, чьи уши находились на расстоянии девяти сантиметров от камина, не смог бы расслышать его.
— Хорошо, — согласилась я. — Только, ради бога, поскорее. И, сержант…
— Что, мисс?
— Если на плите есть горячий чайник, принесите его. Это сэкономит время.
— Ладно, мисс.
— А вы… с вами все будет в порядке?
Он ухмыльнулся:
— Обо мне не беспокойтесь. Я готов отдать годовой заработок за встречу в дровяном сарае с этим типом, кем бы он ни был! Вернусь через пять минут, мисс, и если наткнусь на инспектора Маккензи, то пошлю его к вам.
Он вышел, и я закрыла за ним дверь. Мне было слышно, как он тихо идет по коридору. Потом наступила тишина.
У меня сильно застучало сердце, и я твердо решила найти себе какое-нибудь занятие. Быстро отойдя от двери, я пошла посмотреть на Роберту. Она немножко расслабилась и не так часто дышала, но время от времени у нее дрожали ресницы, словно ей мешал свет. Я вынула из комода зеленый шелковый шарф и повесила на лампу на ее тумбочке, а потом отправилась пестовать остатки огня.
Геки вернулся на удивление быстро. Я только-только успела вырвать несколько страниц из «Автомобиля» и, соединив их с остатками торфа, добиться появления маленького язычка пламени, как услышала тихий стук в дверь.
Я была уже на полпути к двери, когда поняла, что это не тот стук кузнечика, о котором мы договаривались с Геки.
Снова раздался тихий стук: тук-тук-тук.
Я остановилась в трех футах от двери, прижав к телу стиснутые кулаки. Сердце забилось гулко и медленно. Я обратилась в мраморное изваяние, устремив глаза на дверь. Сумасшедше тикал будильник.
Тихо-тихо повернулась ручка. Тихо-тихо дрогнула дверь, словно кто-то попытался открыть ее.
