— Так я и думала. Вы его не нашли?
— Ни следа. Я побывал в других гостиницах, но там нет постояльцев с таким именем. Потом я зашел в музей к Георгиосу. Он сказал, что никаких Саймонов в Дельфах не знает.
— Кроме вас, кирие Лестер, — вставил грек.
— Кроме меня, — согласился Саймон.
Я спросила довольно беспомощно:
— Что же нам делать?
— Кирие Лестер, — заговорил грек, как-то странно поглядывая на него, — а может, никакого другого Саймона-то и нет? И это вовсе не ошибка? Просто кто-то… э-э, как это по-вашему?.. использует ваше имя?
— Произносит мое имя всуе? — Саймон рассмеялся, но я знала, что подобная мысль уже приходила ему на ум. Мне, кстати, тоже. — Маловероятно. Во-первых, кто? А во-вторых, если некто и воспользовался моим именем и дело действительно было столь срочным, он бы уже непременно явился востребовать эту чертову штуковину.
— Похоже, вы правы.
— Держу пари, что прав. Однако я доберусь до сути этой хоть и пустяковой, но все же очень странной истории — и не только ради присутствующей здесь мисс Хейвен, столь обеспокоенной этим делом. Послушайте, Георгиос, а вы точно уверены? Ну, что здесь нет другого Саймона, пусть даже, на ваш взгляд, совсем неподходящего? Какой-нибудь дедушка с деревянной ногой, или пастушок лет семи с половиной, или, может, кто-нибудь из тех, кто работает на раскопках?
— О последних не скажу, хотя вы, конечно, правы — они вполне могут прийти за машиной. А вот в Дельфах ни одного. Вообще никакого.
— А где-нибудь по соседству? Ведь вы же местный, должно быть, многих знаете в округе? Может, в Крисе?.. Это всего в нескольких километрах отсюда. Что скажете?
Георгиос покачал головой:
— Нет. Точно говорю. Я бы помнил. И в Арахове…
Саймон провел пальцем по крылу автомобиля, затем внимательно его оглядел.
— Да?
Георгиос договорил, точно извиняясь:
— В Арахове тоже такого не помню.
Саймон вынул носовой платок и вытер палец.
— Ну, это-то я выясню. Вечером я опять туда поеду.
Грек быстро взглянул на него, как мне показалось с любопытством. Но сказал только:
— Ага. Вы уж извините, но это все, что я знаю, хотя… Впрочем, нет, это к делу не относится. Вам не пригодится.
— Кто знает? Пожалуйста, скажите. Вы о ком-то вспомнили?
— В Итее есть некий Самонидис, — медленно проговорил грек. — Не думаю, что он тот, кто нужен, но никого больше не знаю. Возможно, кирие, вы захотите расспросить кого-нибудь еще? Я-то не всех знаю. Есть, правда, Илия Сарантополо, мой кузен, он работает в полиции, в отделе туризма. Он сейчас в конторе, а может, в кафе. Если хотите, я покажу, где это, — напротив почты.
— А, знаю, — отозвался Саймон. — Спасибо, но я очень сомневаюсь, что ваш кузен знает больше, чем вы. Однако это небольшое осложнение уже начинает действовать на нервы. Вполне вероятно, что оно само собой разрешится, и очень скоро, но все же, полагаю, нам не следует сидеть сложа руки. Навестим-ка мы вашего Самонидиса в Итее. А кстати, кто он такой, этот Самонидис?
Георгиос, конечно, понял вопрос буквально.
— Он держит маленькую булочную возле кинотеатра на главной улице. Магазинчик выходит прямо к морю. Яннакис Самонидис. — Он посмотрел на часы. — Автобус через десять минут. Магазин недалеко от автобусной остановки.
Саймон сказал:
— У нас есть машина, — и улыбнулся, поймав мой взгляд.
Я довольно сдержанно улыбнулась в ответ. Машина стояла рядышком, точно насмешка. Мне даже смотреть на нее было противно.
Саймон кивнул Георгиосу, что-то сказал ему по-гречески и распахнул передо мной дверцу автомобиля.
Я сказала с сомнением:
— А может, не стоит?
— Почему же? Вполне законная попытка доставки. Поехали. Чем быстрее доберемся до Итеи, тем лучше. Через час стемнеет. Или вы устали?
— Нет-нет. Но… поведете ее вы, мистер Лестер?
— Еще бы! Вы не видели эту дорогу! И пожалуйста, давайте перейдем на «ты». Зовите меня просто Саймон. Звучит гораздо лучше, чем «мистер Лестер», и к тому же… — он коварно усмехнулся, усаживаясь в машину, — создаст вам некоторую иллюзию покоя.
Я ничего на это не ответила, лишь глянула на него, но едва мы тронулись, я вдруг сказала:
— Мне становится страшно, — и сама удивилась.
Во взгляде, которым он меня одарил, было изумление, но, что довольно странно, ни капли веселья.
— Сильно звучит.
— Вполне возможно. Однако не в моих устах. Трусливее меня на всем белом свете не сыщется. И зачем только я вмешалась! Стояла бы эта противная штуковина по-прежнему на площади Омония, а…
— А ты по-прежнему безумно хотела бы попасть в Дельфы?
— Истинная правда, — признала я. — Но ведь ты понимаешь, о чем я?
— Ну конечно.
Машина осторожно пробралась по узкой верхней улочке, преодолела небольшой подъем напротив домика священника и нырнула на нижнюю дорогу, ведущую из селения.
Внезапно я спросила:
— Ты в самом деле считаешь, что Самонидис и есть тот человек, которого мы ищем?
— Вовсе нет. — Кажется, он почувствовал, что это прозвучало резковато, и добавил: — В любом случае стоит проверить.
— Чтобы я не терзалась от бездействия?
Никакого ответа. Я добавила:
— Знаешь, это было бы совершенно невероятное совпадение, если бы в Дельфах оказалось два Саймона.
— Имя довольно редкое, — произнес он ровным голосом.
Я ждала, но продолжения не последовало.
Поселок остался позади.
Начался медленный спуск. Недавно дорогу расширили, и по бокам высились насыпи из рыжей земли и камней. Эти насыпи и груды казались живыми ранами на обожженной земле. Знойные лучи заходящего солнца заливали их ярким янтарным светом, и на его фоне сухой чертополох, что рос повсюду, вырисовывался изящно и четко, как замысловатая филигрань из медной проволоки. Наверху виднелись новый отель и туристский павильон, которые, как и рваные насыпи вдоль дороги, казались увечьем, чем-то чужеродным и оскорбительным. Изогнутые окна сверкнули, когда мы проехали мимо и вписались в первый крутой поворот.
Я невзначай спросила:
— Ты здесь в отпуске?
Я только хотела поддержать разговор, вопрос был самый обычный, повседневный — такой вполне можно задать при встрече в подобном месте; но едва я его произнесла, как тут же сообразила, что звучит он явным продолжением моего последнего высказывания. Я было собралась что-нибудь добавить, но мой спутник уже заговорил, и, судя по тону, ничего подозрительного в моих словах он не углядел.
