Мне не хотелось встречаться взглядом с Альмой Корриган, и я старалась не смотреть на нее. Я с нетерпением ждала гонга. В холле теперь было полно народу; по-видимому, собрались все, кого перечислила Марша. Тут находились Каудрей-Симпсоны, вежливо беседующие с древней седовласой леди, тугой на ухо; в углу, обособившись от остальных, стояли две на удивление разные учительницы, молчаливые и чуточку мрачные; мой друг по лодке Родерик Грант серьезно обсуждал механизм барометра с коренастым мужчиной, судя по всему Роналдом Биглом; а с головой погрузившись в газету, сидел, несомненно, Хьюберт Хэй, элегантный и округлый, в наижелтейшем жилете эпохи Регентства.
И тут на лестнице появился Николас и стал спускаться вниз. Он сразу же увидел меня. На мгновение остановился, потом прошел последние несколько ступенек и двинулся через холл прямо ко мне.
— Аластер, — выдохнула я, ненавидя себя за то, что у меня пересохло в горле.
Аластер повернулся, увидел Николаса и ринулся навстречу опасности с той же легкостью, с какой ныряет в воду олимпийский пловец.
— Привет, Ник! — воскликнул он. — Посмотри-ка, кто тут есть… Ты помнишь Джанет Брук?
Он сделал еле заметное ударение на фамилии, Николас чуть приподнял черные брови, и что-то блеснуло в его глазах. Потом он сказал:
— Ну конечно. Привет, Джанетта. Как поживаешь?
Внезапно и совершенно неуместно мне пришло в голову, что Николас — единственный, кто никогда не сокращал мое имя.
Я с трудом заставила себя взглянуть ему в глаза и достаточно спокойно ответила:
— Хорошо, спасибо. А ты?
— Замечательно. Ты приехала сюда отдохнуть, как я понимаю?
— Ненадолго. Хьюго отправил меня в отпуск.
Момент неловкости миновал, момент страха незаметно перешел в зыбь банальных фраз, в ту удобную автоматическую вежливость, которая гораздо больше, чем пустая болтовня, — она представляет собой броню, защищающую обнаженный нерв. Теперь мы могли с облегчением отвернуться друг от друга и присоединиться к группе, где центром притяжения все еще являлась Марша Малинг. Она разговаривала с Хартли Корриганом, но я заметила, что она наблюдает из-под ресниц за Николасом. Повернувшись ко мне, она спросила:
— Еще один старый друг, милочка?
На секунду я забыла, что она актриса, и уставилась на нее с изумлением, настолько естественно прозвучал ее вопрос. Затем, увидев затаившийся смех в ее глазах, я хладнокровно ответила:
— Да, еще один старый друг. Лондонская жизнь и здесь преследует меня. Николас, позволь представить тебе мисс Маршу Малинг — ту самую Маршу Малинг, конечно. Марша, это Николас Друри.
— Тот самый Николас Друри? — проворковала Марша глубоким мягким голосом, пытаясь поразить его всей силой своего обаяния, как лазерный луч поражает цель.
Но Николас не проявил ни малейших признаков распада. Он лишь взглянул на нее слегка настороженно и пробормотал что-то незначительное. Я поняла, что он тоже заметил веселье в глазах Марши. Он всегда быстро соображал. Потом к Марше обратился Хартли Корриган, и через какое-то время, столь короткое, что рассказывать о нем займет гораздо больше времени, все говорили о рыбе. По крайней мере, все мужчины. Марша наблюдала за Хартли Корриганом, Альма Корриган наблюдала за Маршей, а я обнаружила, что изучаю Николаса.
За четыре года он изменился. Ему сейчас должно было быть тридцать шесть, а выглядел он старше. Его темная мрачная красота не очень изменилась, но он похудел, и, несмотря на то что выглядел он прекрасно, его плечи были как-то напряжены, а глаза казались утомленными, лицо осунулось. Интересно, о чем он думает? Подобное напряжение не могло возникнуть из-за начала работы над новой книгой, хотя мне было известно, что временами ему приходится адски трудно. Хорошо изучив его, я понимала, что тревожит его что-то иное, о чем я не догадываюсь, но тревога явно присутствовала. Ладно, во всяком случае, не я виновата в том, что у него такое настроение, и на этот раз мне волноваться ни к чему.
Я как раз бодро поздравляла себя с тем, что меня это больше не касается, когда прозвучал гонг и все мы отправились обедать.
Глава 4
Предмет спора
После обеда стало более чем очевидно, что неловкая ситуация, в которой я оказалась, несомненно, не единственная неприятность среди специфического общества отеля «Камасунари». Я вовсе не преувеличивала. По настроению отдыхающих чувствовалось, что они что-то скрывают; правда, сначала я этого не поняла. И мне, конечно, и в голову не пришло, что поблизости таится опасность.
После обеда я вернулась в гостиную. Обособленные группки людей нарушились, и, как обычно происходит в маленьких деревенских гостиницах, разговор стал общим. На меня нашел легкий приступ веселья, когда я увидела, что Марша Малинг покинула Корриганов и уселась рядом с Николасом. Что ж, может, это и к лучшему. Ее притягивал каждый интересный мужчина, для нее это было так же естественно, как и дышать, а мне хотелось, чтобы она оставила Хартли Корригана в покое. Пусть лучше потратит свое время на Николаса: он в состоянии приглядеть за собой.
Аластер, усадив меня на стул в углу, извинился и пошел посмотреть, как взвешивают и разделывают лосося, которого он сегодня поймал. Корриган тут же встал и отправился вслед за ним, не вымолвив ни слова своей жене. Альма Корриган сидела, не поднимая глаз, и все помешивала и помешивала свой кофе.
— Хотите кофе? Черного или с молоком?
Подняв глаза, я встретилась взглядом с одной из учительниц, той, что моложе. Она стояла около меня с чашками в руках. На ней было платье цвета сухого хереса, с приколотой у ворота брошью из дымчатого кварца. Цвет платья был довольно изощренным и, по идее, не должен был идти молодой женщине, но тем не менее оказался ей к лицу; создавалось впечатление, что очаровательная девочка надела одежду старшей сестры. Она выглядела еще более юной, чем раньше, и казалась трогательно беззащитной.
Я ответила:
— Черный, пожалуйста. Большое спасибо. Но разве вы обязаны прислуживать мне?
Она протянула мне чашку.
— Да ведь кофе никому не подают. Его приносят на огромном подносе, и каждый сам берет себе чашку. Вы, наверное, только что приехали?
— Как раз перед обедом. — Я указала на стул возле моего локтя. — Может, посидите вместе со мной? А то меня покинули ради рыбы.
Девушка помялась и бросила быстрый взгляд на свою компаньонку, которая сидела на другом конце комнаты, поглощенная журналом в блестящей обложке. Затем она села, но на самый край стула, словно оставаясь в постоянной готовности к немедленному броску.
— Рыба действительно стоит у них на первом месте, — сказала она. — Кстати, меня зовут Роберта Саймс.
— А меня Джанетта Брук. Я так понимаю, что вы не увлекаетесь рыбалкой?
— Нет. Мы ходим, Мэрион и я… Мэрион Брэдфорд, вон там. Мы вместе. По крайней мере, мы вместе поднимаемся в горы, некоторым образом.
