— Ты когда-нибудь выключишь это дерьмо?
Я изо всех сил двинула его фонарем по голове.
И промахнулась. Его словно что-то предупредило. Он так и не обернулся. Двинул назад локтем, попал в фонарь — тот вылетел из моей руки, — потом так сильно ударил меня в грудь, что я, шатаясь, повалилась на пол рядом с кроватью. Фонарь опять куда-то покатился и погас уже навсегда. Однако, падая, я увидела при мимолетной вспышке летящего фонаря, что грек прыгнул к двери, а Саймон вслед за ним. В дверях же стояла полностью одетая Даниэль с широко раскрытыми, сверкающими глазами и приоткрытым ртом.
Она отступила, пропуская мужчину, а потом вроде бы лениво, но тем не менее по-змеиному быстро встала на пути у Саймона. Беглец пронесся по коридору к окну в ее комнате, Саймон же налетел на Даниэль. Она охнула, когда он всем своим весом вдавил ее в дверной косяк. Он остановился.
При слабом сером свете из коридора мне были видны лишь неясные очертания, но, по-видимому, она в него вцепилась, так как он, задыхаясь, сказал хриплым голосом:
— Да пусти же меня, — а она засмеялась гортанным смехом.
Где-то в коридоре хлопнула дверь. Саймон резко дернулся и произнес очень тихо:
— Ты что, не слышишь? Пусти, а то больно будет.
Я еще не видела его в раздраженном состоянии, и тут до меня внезапно дошло, что он сердит. Но по всей вероятности, Даниэль не очень-то приняла это во внимание, потому что запыхтела и хриплым голосом проговорила:
— Продолжай в том же духе. Мне это нравится.
На секунду воцарилась ледяная тишина, а потом группа у двери словно взорвалась. Девушка отлетела в сторону с такой силой, что выдох из ее груди перешел в резкий крик — главным образом в нем звучало удивление. Прежде чем она опомнилась, Саймон бросился к окну и стал дергать задвижку.
Оконная створка проржавела, и, по-видимому, понадобилось много трудов, чтобы раскрыть ее. Когда она со скрипом стала открываться, я услышала на другом конце здания, подобно эху, скрип ржавых петель и звук падения на землю тяжелого тела. Шаги простучали и ускользнули во мрак.
Саймон стоял на подоконнике — огромный темный силуэт на фоне сереющего неба, — готовясь к прыжку, дабы захватить добычу, но тут к нему стрелой подлетела Даниэль и вцепилась ему в руку:
— Саймон… Саймон, пусти его… Саймон, дорогой, к чему весь этот шум?
Несмотря на его недавнюю ярость, она прижалась к нему, в ее умоляющем голосе за сексуальными обертонами таился страх.
— Саймон, не надо! Он был со мной. Понимаешь? Со мной.
Его рука упала с задвижки. Он обернулся:
— Что? Что ты имеешь в виду?
— То, что говорю. Он был у меня. Просто приходил в гости.
Я отозвалась с пола у кровати, где все еще продолжала сидеть:
— Это правда. Я их слышала.
Она засмеялась, но не так уверенно, как обычно. Он отпихнул ее, как нечто ненужное, и легко спрыгнул в комнату.
— Понятно. Все равно он удрал. Камилла, с тобой все в порядке?
— В совершеннейшем. А свет здесь есть?
— Думаю, лампочка вывинчена. Секундочку. — Он, кажется, шарил у себя по карманам. — А что ты там делаешь внизу? Этот гад ударил тебя?
— Да, но все в порядке. Я просто… Я старалась вам не мешать.
Пошатываясь, я встала и села на кровать как раз в ту минуту, как Саймон нашел спички. Он зажег одну и принялся разглядывать меня. Я слабо улыбнулась ему. Он был одет лишь в серые фланелевые штаны. Пот блестел у него на груди, и темная блестящая струйка крови текла из раны на шее в том месте, где темнел загорелый треугольник от выреза рубашки. Он прерывисто дышал, а глаза его впервые не казались холодными и насмешливыми.
Я с тревогой спросила:
— А ты как?
— Не бери в голову. Нам обоим досталось по заслугам, увы.
Раздраженно заговорила Даниэль:
— И чего ради вы стали драться?
Он резко ответил:
— Девочка моя дорогая, он напал на меня. Что, по-твоему, мне следовало делать?
Он зажег еще одну спичку и стал искать лампочку.
Я полюбопытствовала:
— Это ведь был Димитриос?
Саймон, вытаскивая лампочку из раковины, бросил на меня мимолетный удивленный взгляд. Даниэль с притворным изумлением повернула голову и улыбнулась с присущим ей выражением — будто кот при виде сливок.
— Так ты узнала его? Разумеется.
Саймон выволок деревянный стул и, взгромоздясь на него, стал ввинчивать лампочку в патрон. Резко вспыхнул свет, осветив беспорядок в голой комнатенке. Он слез со стула, глядя на меня:
— Ты уверена, что с тобой все в порядке?
— Абсолютно. Только, Саймон, а где же Найджел?
— Не имею понятия. Спать он явно не ложился.
Несмотря на беспорядок на кровати, было видно, что на ней никто не спал. Поколебавшись, Саймон повернулся к Даниэль. Она стояла около двери, с ленивой грацией прислонившись к стене. Глаза ее казались продолговатыми и сонными под густыми ресницами. Вытащив из кармана сигарету, она закурила и бросила спичку на пол. На протяжении всей этой процедуры взгляд ее был сосредоточен на Саймоне, она разглядывала его.
Он решительно спросил:
— Так ты говоришь, что он был с тобой? И как он вошел?
— Я впустила его.
— Через дверь?
— Нет. В окно.
— Да ладно, Даниэль. Твое окно в двенадцати футах от земли. Только не говори, что ты связала простыни или спустила свои волосы. Ты сама открыла ему дверь или у него есть ключ?
Его холодный тон заставил ее ответить сердито:
— Не понимаю, какого черта тебя это волнует, но да, я открыла ему.
— Меня очень волнует то, что твой гость рыскал там, где находиться не имел ни малейшего права. Существует еще одна маленькая деталь: он набросился на меня явно с намерением избить, если не хуже. Что он делал в комнате Найджела?
— Да почем я знаю?
— В конце концов он выпрыгнул из твоего окна. Мог бы сделать это и сразу. Так почему же не выпрыгнул?
— Через дверь легче и тише. Ключ в замке.
— Тогда зачем он зашел сюда?
Она пожала плечами:
— Вероятно, услышал твои шаги и спрятался здесь, чтобы ты его не заметил. Не знаю.
— Откуда он знал, что в комнате никого нет?
— Я ему говорила, что почти во всех комнатах никого нет, вот он, наверное, и рискнул. Ну, я устала от всего этого, устала от этих допросов и иду спать.
Она потянулась и зевнула, как кошка, демонстративно и грациозно, показав все свои красивые зубы и бледно-розовый язык. Потом она повернула голову, и ее огромные сонные глаза вызывающе посмотрели на меня. Саймон наконец нашел в кармане штанов пачку сигарет; протянув мне одну, он наклонился, чтобы дать мне прикурить. Он опять дышал ровно. Если бы не ссадина на шее и не слабо поблескивавший пот, высыхающий на его коже, вам бы и в голову не пришло, что еще несколько минут назад он в кромешном мраке боролся за свою жизнь.
