Даниэль вдруг спросила язвительным тоном:
— Ну а что ты тут делаешь, Камилла?
— Услышала шум и вышла.
Она улыбнулась:
— И он тебя сбил с ног? Он тебя не зашиб?
— Надеюсь, не сильнее, чем я его.
Она очень удивилась, что неожиданно доставило мне удовольствие.
— Ты его? Как? — и довольно-таки странным взглядом посмотрела на меня.
— Двинула фонарем по шее. Сильно.
— Ты двинула его? — В ее голосе звучало потрясение. — Тебе-то что за дело? Любовник он мой, и если я хочу его впускать сюда…
Я резко ответила:
— Он пытался убить Саймона, да к тому же я ему кое-чем обязана.
Она почти тупо смотрела на меня:
— Обязана?
— Да. Не притворяйся невинной, Даниэль. На Сияющих сегодня ты не выглядела столь невинной.
— А, понятно.
Она выдохнула. Саймон резко спросил:
— О чем это вы? Что случилось?
— Ничего. Просто у Камиллы разыгралось воображение. Она решила, что Димитриос… Это так глупо, что не имеет смысла и говорить. Он просто пошутил. А теперь… мне все это надоело. Я пошла.
И бросила на пол недокуренную сигарету. Я встала.
— Минуточку, — вежливо попросил Саймон. — Камилла, пожалуйста, не уходи. Мы забыли о Найджеле. Даниэль, ты не знаешь, где он? Он тебе ничего не говорил?
Она ответила злобным голосом:
— Почему я обязана знать, куда делся этот дурак? Понятия не имею, и меня это не волнует. По мне, так пусть хоть сдохнет.
Вступила я:
— Кажется, я знаю, куда он пошел.
Саймон носовым платком вытирал рану на шее. У него поднялись брови.
— Что-то ты слишком много знаешь сегодня.
— Правда? — Даниэль остановилась в дверях и резко обернулась. Но голос ее звучал не так насмешливо, как его. — Давай рассказывай.
Я объяснила:
— Это всего лишь догадки. Но… Саймон, ты помнишь, мы разговаривали с Найджелом о его работе, и о том, что нужен трюк, и о датчанине, путешествующем из Янины, ну и так далее?
— Да. Но не предполагаешь же ты, что Найджел позаимствовал его идею?
Я продолжала:
— На раскопках над святилищем был украден мул. Мне рассказал об этом гид сегодня утром, вернее, вчера утром. И тем же утром, только раньше, я видела Найджела, который очень старался, чтобы его не заметили.
— Где? — поинтересовалась Даниэль.
— Да тут, неподалеку от студии.
— И куда он пошел?
— Не видела. Кажется, далее на Парнас, к стадиону.
— Может, ты и права, — сказал Саймон. — В конце концов, это его личное дело, к тому же он явно был не в себе. Он вполне может исчезнуть на несколько дней. — Он повернулся к раковине простирнуть носовой платок, который был весь в крови. — Надо убрать здесь все и идти. В раковине кровь. И боюсь, что дверь не на месте. Надо посмотреть, что сломано, и починить, что удастся.
Я сказала:
— Давай оставим пока как есть. А раковину я вымою. Только позволь мне посмотреть твою рану. Даниэль, может, будешь паинькой и соберешь с пола осколки?
Она посмотрела на меня с вполне обоснованной на сей раз неприязнью.
— Сама справишься. А я устала. Ты забыла, что я сегодня вовсе не спала и, о господи, как мне хочется спать…
Она зевнула, глянула на меня прищуренными глазами и быстро ушла, захлопнув за собой дверь. Секундами позже на другом конце коридора, словно эхо, хлопнула дверь ее комнаты.
Мы с Саймоном встретились взглядом в зеркале.
— Тебе хотелось от нее избавиться, верно?
— Тоже учишься читать мысли? Да, хотелось.
— Почему? — осторожно спросила я. — Не считая, естественно, очевидных причин.
Насмешка покинула его глаза, взгляд стал мрачным, даже угрюмым.
— Как-то не нравится мне все это, Камилла.
— Все это?
— Да. Слишком много происходит событий. Вероятно, некоторые из них ничего и не значат, а может, значат слишком много. К примеру, Даниэль и этот мужчина. Или Даниэль и Найджел. Как-то странно.
— Значит, я угадала. Повернись-ка к свету: я взгляну на царапину. Тебе не хотелось, чтобы я при ней говорила о Найджеле?
— Да.
— Рана неглубокая, но, по-моему, у тебя останется шрам, да и плечо будет болеть. У тебя есть какой-нибудь антисептик?.. Ты считаешь, он отправился с ослом бродить по горам?
— Да. Я хочу сказать, нет. Нет, я не думаю, чтобы он отправился путешествовать; да, антисептик у меня есть.
— Тогда не забудь помазать. Рана чистая, кровь остановилась… — Я выпрямилась и вопросительно посмотрела на него. — А какое отношение Даниэль, Найджел и этот ее грек имеют к нам, то есть, разумеется, к тебе?
Он медленно проговорил:
— Этот грек, любовник Даниэль… Ты сказала, его зовут Димитриосом?
— Да, я познакомилась с ним вчера на обратном пути из ложбины. На Сияющих. Они были вместе.
— Ах да. Сияющие. И что же там произошло? Чем это ты ему «обязана»?
— Так, глупости. Он очень неприятно себя вел и рассказывал елейным тоном о том, как сбрасывают людей с горы, ну и так далее. А мы стояли прямо у края, и мне было страшно. Его это крайне развеселило, как и Даниэль. Просто злобная выходка, чтобы заставить меня выглядеть дурой. Надо признать, ей это удалось — я удрала.
Он нахмурился:
— Понятно. Камилла, а тебе ничего не пришло в голову насчет этого Димитриоса?
— Пришло в голову? Что именно? Мне он не понравился, и я думаю… — Я замолкла. Потом выдохнула: — Димитриос!
— Вот именно. Вспомнила? Кузен Ангелоса, Димитриос Драгоумис, уехал в Итею. В Итею, заметь.
— И джип я видела в Итее. Из Афин Даниэль отправилась прямо туда! И если это тот самый Димитриос, получается, что любовник Даниэль — Димитриос Драгоумис и именно его дом я видела. Ни у какой Елены она не была, она была у него. И если джип можно считать доказательством, то она была как раз у него, когда я ехала мимо!
— Ты уверена, что джип — тот самый?
— Без сомнения. Я же говорила, там куколка на ветровом стекле. И кто-то чинил мотор — правда, не Димитриос, но все равно я не сомневаюсь, что права. Димитриос — тот самый. Теперь понятно, почему она так чертовски интересуется тобой. Хотя не только поэтому.
Он пропустил мое последнее замечание мимо ушей.
— Допустим, мы правы. И что мы имеем? Димитриос Драгоумис — любовник Даниэль. Существует ли подруга Елена на самом деле или нет, ясно одно: Даниэль имеет привычку проводить время близ Итеи, купается. Она как-то раз рассказывала, что нашла там небольшую бухту среди скал — там вода чистая (в Итее-то грязно), — только не уточнила где. И вполне могла встречаться с Димитриосом — не с Еленой, а с Димитриосом — во время своих купальных похождений. Может, он там ловит рыбу. Я тебе говорил, что он рыбак и что у него есть каик?
