С другой стороны, я никак не могла успокоиться по поводу Розы Васильевны. Что же это значит? Что она мне тоже небезразлична? Тогда теория неверная! Потому что мне абсолютно всё равно, чем они там с Даной заняты! Пусть хоть «Кольцо любви» наизусть зазубривают. Уж эти-то диалоги запомнятся Дане безо всяких проблем! «Я тебя люблю! А я тебя – нет!»
Вот только позвонить Ирэне духу пока не хватало. Ничего, она всё равно сейчас вся в делах… Переговоры, то-сё. Это нам, безработным, делать нечего. Лежим вот… огурцы трескаем.
– Ты сама-то как? – мама провела по моей руке.
– Не знаю, – вырвалось у меня. – Ну, то есть… всё в порядке.
Мама молчала. Если бы она принялась спорить, доказывать, что я расстроена, мол, нет-нет, я же вижу, я же чувствую, материнское сердце не обманешь… Но она просто сочувственно молчала. И я не сдержалась и всё ей вывалила. И о том, как мне Роза Васильевна сказала: «У вас образования нет». И губы скривила – вот так!
Мама фыркнула.
– У тебя вообще-то и правда его нет.
– А зачем тогда меня позвали?! Поиздеваться?
– Да нет, Марусь… Она Дану защищала.
– От меня?! Мам! Ты вообще зачем её оправдываешь? Ты на чьей стороне?
– На твоей. Поэтому и оправдываю. Чтобы ты не бросала работу, а вернулась и разобралась, в чём там дело.
– Тебе перед Ирэной неудобно, – упрекнула её я. – Вот и уговариваешь. Не хочу я разбираться. Подумаешь, работа! Новую найду!
– А Дану не жалко? – тихо спросила мама. – Вы с няней не поняли друг друга. А ребёнок чем виноват?
– Не дави на меня.
– Не буду, – неожиданно согласилась мама. – Сама решишь. А огурец твой можно доесть? Ты так хрустела аппетитно. Аж захотелось.
– Он холодный, горло простудишь! – не удержалась я.
Мама засмеялась и толкнула меня в спину. Легонько так.
– Ухожу, ухожу!
– Я тебя не гоню.
– А чего толкаешься?
– Это не я…
Я резко обернулась. Не мама? Тогда кто же… неужели?
В тишине и покое комнаты, наполненной до краёв жёлтым паром, меня пронзила мысль: а ведь у мамы не просто живот! Там человек! Он толкается! С ума сойти…
Нет, я, конечно, и раньше клала руку на мамин живот по её требованию и ощущала какие-то толчки, которые, если честно, меня не слишком впечатляли. Но, видать, через ту брешь в моей крепости, которую пробила Роза Васильевна, проникали не только грусть и неуверенность, но и что-то новое, удивительное, что раньше не могло пробиться в ворота.
Я осторожно положила маме руку на живот и снова ощутила пинок.
– Эй, ты там, футболист! Полегче! Маме больно.
Она засмеялась по-настоящему, хотя ей и было нельзя. И добавила:
– У тебя строгая сестра. Ты ещё не родился, а уже воспитывает. Скоро будет тебя испанскому учить!
– Забавно, – пробормотала я, – забавно…
Ну правда, как это? Сейчас – живот. А совсем скоро – человек. Настоящий. Которого можно будет учить испанскому.
Мои рыцари ещё лежали и стонали, но мимо них бежали ко мне в крепость новые мысли и чувства, подмога в крепких, только что выкованных доспехах, и они закрывали собой брешь, и я снова могла дышать свободно.
– А тебе… не страшно? – спросила я.
– Есть немного, – неохотно призналась мама. – Ну ничего… зато какая радость.
– Где уж там радость, одни заботы да расходы, – проворчала я. – Ему ж надо будет кроватку купить, и… коляску… и ползунки, и…
– Ты была радостью, – тихо поделилась мама, – и ею остаёшься.
Она прикрыла глаза, как бы не давая мне возможности поспорить, и скоро задышала спокойно, с долгими паузами. Удивительно, но она заснула в моём присутствии, будто маленький ребёнок. Огурец почти выпал из её руки. Я осторожно вернула его к Тургеневу, на цыпочках выбралась из комнаты. Внутри меня, словно жёлтый пар, клубилась изумляющая уверенность в маминой любви. Надолго ли… Не знаю. Но сейчас хотелось любить весь мир, дома, вещи и даже зажарку для недоваренного супа.
«Ромка! – вспомнила я. – Как он там? Как его угораздило простудиться в такую тёплую погоду?»
Звонить ему я не отважилась, зато проверила, когда он в последний раз заходил во «ВКонтакте». Неделю назад! Он, конечно, не слишком общительный, но неделю не проверять френд-ленту? Интересно, а вотсап он тоже не проверяет? Постригся в монахи и удалился от мира? А вдруг у него что-то серьёзное? Например, пневмония?! И он вообще в больнице?
Однако в вотсапе Ромка был онлайн. Я хотела набрать ему сообщение, но при выборе между «позвонить» и «написать» нечаянно нажала не на ту кнопку… Прежде чем я успела дать отбой, послышать резкие гудки звонка. Да ещё и видео! Ромка отключил мой звонок.
«Ты не можешь говорить?» – написала я.
«Могу. Но без видео», – ответил он.
«Я случайно», – написала я.
«Случайно позвонила именно мне?»
– Да нет же! – засмеялась я, всё-таки перезвонив ему. – Я хотела спросить: как твои дела? Чем ты болеешь?
– Ничем, – ответил Ромка. – То есть… В общем, пока не могу ходить в школу.
– Загадочно, – усмехнулась я. – Интригуешь!
Но голос у Ромки был напряжённый, словно он ждал какого-то другого звонка, а позвонила я. Отвечал он сухо и отрывисто.
– Не интригую. Так получилось.
– Сегодня твоя историчка намекала, что для тебя особая нагрузка предусмотрена. – Я устроилась поудобнее, чтобы в красках изобразить Елизавету Ильиничну. – Вышла перед классом и такая…
– Извини, Маш! – резко перебил он. – Я жду звонка.
– От Ули? – зачем-то спросила я, чувствуя, что краснею.
– Что? Нет. Да. Всё. Отбой!
Я ошарашенно посмотрела на телефон. Ромка был по-прежнему онлайн! На юзерпике корчил рожицу Гомер из «Симпсонов». А раньше была лодка в море… Давно ли он сменил фото профиля?
Хм, а потом Ромка опять придёт и попросит с ним позаниматься. И я опять соглашусь, потому что я такая добрая, ну просто фея Виллина из страны Жевунов.
Вдруг телефон зазвонил сам. Но фото профиля оставалось пустым, а фотографии не было только у одного моего знакомого пользователя вотсапа… У Розы Васильевны.
Я от испуга даже отбросила телефон в сторону, как лягушку, как ядовитую змею, как мусорный мешок. Зажала уши и подумала: «Допустим, я просто в душе и не слышу, или варю суп на обед, бульон булькает и я не слышу, или…»
На седьмом гудке я сдалась. В конце концов, она вправе сообщить мне, что Ирэна поддержала её, Розы Васильевны, негодование и готова уволить меня.
