– Э-э, да, – промямлила я. – Я как раз обдумывала применение майнд-карты.
– Хорошо, – одобрила Ирэна, – действуйте. Пробуйте любые методы. Главное – заставить трудиться.
Она положила трубку. Я так и осталась сидеть на скамейке. Смешанные чувства возникли после разговора. С одной стороны, маме виднее, что происходит с дочерью. С другой – не так уж и выросли объёмы информации, чтобы Дана не могла с ними справиться.
Послышался знакомый хриплый лай, дверь подъезда распахнулась. На пороге показался Ромка, которого тянул вперёд неутомимый Оскар. Я замерла, не зная, как поступить. Притвориться, что я не обиделась? Или, наоборот, напустить на себя высокомерный вид, с каким Ленка Елфимова всегда проходит мимо шутника Арсена, даже если он не смотрит в её сторону?
Ромка не видел меня. Он похлопывал Оскара по широкой спине и придерживал дверь пожилой женщине, катившей к подъезду сумку на колёсиках. Зато Оскар меня узнал и бросился к скамейке со всей своей медвежьей неуклюжестью, едва не сбив с ног ту старушку. Ромка дёрнулся за ним. Увидев меня, окаменел. Глаза расширились. Я тоже застыла на месте, не в силах шевельнуться. У Ромки по щеке, от глаза до подбородка, расплылось гигантское ярко-розовое пятно, похожее на какую-то жуткую медузу. Опомнившись, я перестала глазеть, но было поздно. Ромка скривился, от чего его лицо стало ещё более жутким, и, дёрнув беднягу Оскара за собой, быстро зашагал прочь.
Кому: Хорхе Рибаль
Тема: Шутишь?
Привет, Хорхе!
Кто тебя ненавидит? О чём ты? Ты уверен, что тебе это не кажется? Да, и если ты не заметил, то у письма есть ТЕМА. И там можно указать, о чём твоё письмо. Прости, что расшифровываю это. Но ты третье письмо пишешь со словом «привет». Вдруг ты не знаешь, что тема у каждого письма своя?
М.
Кому: Мария Молочникова
Тема: Без темы
Привет, Мария!
Меня ненавидят все. Весь город! И вот теперь меня ненавидишь ты. За то, что я пишу письма без темы.
С любовью,
Хорхе
Глава 10
Всё меняется
Первые мысли – мелкие. Вдруг это заразно? Может, Ромка именно поэтому не приходил в школу, да и меня отгонял? Как назло зачесалась щека. Я теперь опасна для мамы?
Мама сидела ко мне спиной на низком пуфике у кровати и раскладывала детские вещи стопочками. Розовые – в одну стопку, голубые, жёлтые и зелёные – в другую. Мама умеет обращаться с вещами: на работе как только не рассортировывала одежду. Она и меня пыталась научить, но, видимо, на мне в этом смысле природа решила устроить себе каникулы.
Я постучала в распахнутую дверь.
– Заходи! – откликнулась мама. – Я тебе покажу твои ползунки! Надо же, не верится просто…
– Не могу, – расстроенно сказала я.
Шагнула в комнату, села прямо на пол у двери, сложив ноги по-турецки, и рассказала про пятно.
Мама слушала внимательно, развернувшись ко мне и придерживая руками спину.
– Это не зараза, – подумав, заявила она. – Зараза не может быть только на одной щеке. Переползло бы на лоб, на другую сторону. По описанию похоже на ожог.
– От чего? – испугалась я. – От пожара?
– Не знаю, – пожала мама плечами. – Мало ли что… Смотри, вот эту кофточку тебе покупала бабушка.
– Я помню.
– Помнишь? – со смехом отозвалась мама.
Похоже, она пребывала в отличном настроении.
– Ну, по фотографиям, – смутилась я.
– Ах, да. Точно. Она тебе была мала. Ты быстро росла. Но мы успели щёлкнуть пару раз. А этот бодик?
Мама развернула кофту с кнопками внизу. Она была нежно-голубого цвета, а на груди красовалась надпись: «Подрасту – стану чемпионом!»
– Отгадай от кого? – фыркнула мама.
– От Кати?
– Конечно. Она юмористка.
– Но она же голубая. Для мальчика.
– Я ей тоже так сказала. Она говорит: пригодится. И ведь права оказалась!
Мне вся эта одежда, честно говоря, казалась довольно дурацкой. Скажем, вот кнопки на этом… как сказала мама, бодике. Зачем они нужны? Бестолковая штуковина. Но я так давно не грелась в лучах маминого хорошего настроения! Ноги затекли, я поднялась и села на кровать.
– Осторожнее, не смешай вещи. В той стопке не детские, а мои, – предупредила мама.
– Твои? Зачем? Ты куда-то уезжаешь?
– В роддом! – засмеялась мама.
– Как в роддом?! – запаниковала я. – Когда? Ты сказала, ещё больше месяца…
– Ну, надо ведь заранее подготовиться. Вдруг всё начнётся раньше.
– А я думала, наоборот, – медленно сказала я, – нельзя ничего готовить заранее из… как это…
– Суеверных соображений? – помогла мама. – Когда я представлю, как бедный папа мечется по квартире в поисках резиновых тапочек для меня или разыскивает по аптекам одноразовые пелёнки подходящего размера, суеверия разом вылетают из головы. Ну а если серьёзно, я верю, что всё в наших руках. И того, кто сверху. А всякие «постучи по дереву», «обойди кошку» и «поплюй через плечо», или куда там надо плевать, отношения к делу не имеют.
– А у нас перед контрольными многие так любят. Стучать, плевать. Елфимова на все итоговые в одной и той же блузке приходит. Говорит, она у неё счастливая.
– Мы с папой не любим перекладывать ответственность на чёрных кошек, – серьёзно сказала мама. – И на блузки.
– А кстати, зачем тебе две ночнушки?
– На случай, если одна испачкается. И тапки на тот же случай резиновыми должны быть. Чтобы отмыть.
Мне немного поплохело.
– Отмыть? – шёпотом повторила я. – От чего?
– Машк, ты что? – снова развеселилась мама. – Роды никогда по телику не видела?
– Ну, – я еле говорила от смущения, – там кричат: «Тужься! Тужься!» – и лоб вытирают полотенцем. Но пот вроде не пачкается…
– Лапочка ж ты моя! – расхохоталась мама.
Она потянулась ко мне и схватила меня за ладони. Я вспыхнула и вытащила руки, но она снова поймала их и прижала к своим щекам.
– Роды – это сложный процесс. Ребёнок плавает в животе в воде.
