Я пошла за папой, не став спорить с мамой, но сама думала об одном. То, что было в Испании, мне сейчас казалось прекрасным сном. И то, что происходило сейчас, – тоже сном, только унылым. Я как будто застряла между двумя снами, между огромными мыльными пузырями. Из одного выскочила, но войти в другой всё никак не получалось.
Светало. За окном неровным заборчиком тянулась гряда деревьев, словно вырезанная неумелой детской рукой из тёмно-синей бумаги. Я и отвыкла, что их может быть так много…
– Красиво у вас тут в России, – решилась я пошутить.
Папа хмыкнул. А мама даже не услышала.
– Ты забрал мою справку? – спросила она.
– Какую?
– Для работы…
– А должен был?
– Издеваешься?! – негромко спросила мама.
Папа ответил ей что-то совсем тихо. А потом они оба замолчали, думая каждый о своём.
Честно говоря, я опешила. Я думала, они хотя бы в машине замучают расспросами. А они ведут себя так, словно с вечерних занятий у Беатрис меня забрали.
Нет, это невозможно. Не верится.
А если я буду молчать? Вообще ни слова не скажу. Они, как всегда, почувствуют мою обиду. И спросят: «Ну ты чего надулась?» А я так по-взрослому отвечу тихо: «Ничего, всё в порядке». Вот тогда им станет стыдно!
Некоторое время мы ехали в тишине. А потом папа спросил:
– Так что в результате? Ты же вернулась. И что?
Я вскинула голову, но он смотрел на маму.
– Ну вернулась… – протянула мама. – Она уже занята была с другой пациенткой.
– И ты не спросила?
– Спросила. Волнуются.
– Почему?!
– Возраст, Коля, возраст.
– Да брось ты!
– Тебе всё «брось»! – раздражённо ответила мама, отвернулась и принялась крутить ручку, чтобы открыть окно.
– Не открывай, кондиционер сломается, – предостерёг папа.
– Ерунда твой кондиционер, духота как в теплице, – буркнула мама и подставила лицо утреннему воздуху.
Папа покачал головой и нажал какую-то кнопку.
– Подожди! – встрепенулась мама. – А Машку нам когда забирать?
Папа не успел ответить.
– Я тут! – заорала я. – Ты что, про меня забыла?!
Мама ойкнула и, развернувшись ко мне, потрепала по колену.
– Прости, я тут задремала.
– Мам, вы вообще-то не собираетесь…
– Не приставай к маме, – перебил меня папа и тут же добавил: – Пожалуйста.
У меня всё поплыло перед глазами. С ума сойти. Почти месяц не видели дочь и говорят: «Не приставай». Словно я Гуся, который канючит планшет. Ладно. Больше не услышат ни словечка. Вернусь домой – сразу запрусь в своей комнате. Хоть она меня ждёт.
Но я ошибалась. Моя комната не ждала меня. Точнее, она ждала не меня, а моих родителей.
Да-да. За время моего отсутствия родители подготовили мне «сюрприз».
Папа так и сказал: «Сюрприз!» И открыл дверь в СВОЮ комнату. Я решила, что они сделали перестановку и хотят мне продемонстрировать. Заглянула к ним, а там… Там стояла моя кровать. Мой письменный стол. Мой шкаф с одеждой. А на подоконнике были свалены в беспорядке мои книги.
– Извини, с ними не успели, – сказал папа, кивнув на книги. – Мама хотела расставить, но забыла… Она теперь… Ну, в общем, не успели мы, прости.
Наверное, у меня было что-то вроде шока, потому что я кивнула, а потом всё-таки заглянула в свою комнату. Там по центру громоздилась родительская кровать, огромная и нелепая, а вещи были в ещё большем беспорядке, чем в предыдущей комнате.
«Надо сказать, что я против, – пронеслось в голове, – и вернуть всё обратно. Сама могу всё вернуть!» Во мне занималась, словно пламя, такая ярость, что казалось, я могу сама даже кровать родительскую перетащить обратно.
– А почему вы решили это устроить, – стараясь говорить ровно, спросила я, – эту перестановку? Почему?
Слова рассыпались, словно я пыталась их слепить из пляжного песка.
– Мы думали, ты обрадуешься, – пробормотала мама, заходя в свою комнату, то есть в свою бывшую комнату, и распахивая окна.
Я отметила, что ко мне она так свободно не заходила, всегда с порога давала понять: это не её территория. А теперь будет в обе комнаты забегать. Удобненько.
– Обрадуюсь чему? – наморщила лоб я.
Происходящее всё больше напоминало рассказик какого-нибудь абсурдиста, вроде Хармса. Как там было? Куда-то там падали старушки… Чему можно обрадоваться?
– Ну, тут соседей не слышно, – сказал папа. – Ты жаловалась, что у них малыш плачет.
– Малыш – ерунда, а вот зажаркой от них действительно тянуло, – покачала головой мама. – У тебя рабочий костюм луком пропах!
Незаметно за спиной я обхватила пальцами правой руки локоть левой и сжала сильно-пресильно. Нужно было проснуться, выбраться из дурного сна в реальность. Какой малыш?! Какая зажарка?
– Да, и обрати внимание, – бодро сказала мама, – мы тебе два стула оставили. В твоей-то комнате один был. Второй – для ученика!
Я молча посмотрела на неё. И тут до меня дошло. Дошла вся правда, как она есть. Как будто мне кто-то её нарисовал на белом листке чёрным маркером. Мама заболела. Причём серьёзно. И я даже знаю чем.
Прошлым летом на даче мы с Катей посмотрели фильм «Всё ещё Элис» с Джулианной Мур. Обревелись. В нём Джулианна Мур – то есть не она, а её героиня Элис – заболела болезнью Альцгеймера! Это когда всё забываешь… Сначала слова. Потом имена детей. Потом – где в доме туалет.
Кошмар, какой кошмар… Понятно теперь, откуда эти разговоры про доктора и пациентов, про справку на работу… Понятно, почему она забыла про книги… Ужас, бедная мама… И конечно, понятно, почему они не расспрашивали меня! Во-первых, им не до этого… А во-вторых, мама забыла, что я была в Испании!
Бедная… Я шагнула к ней, чтобы обнять, прижать к себе и пообещать, что я, как дочка Джулианны Мур, буду с ней до самого… самого конца. Но мама отшатнулась и спросила:
– У тебя новые духи? Персиком пахнут?
– Нет, – шмыгнула носом я. – Просто проспала в самолёте на плече подруги, с которой я прилетела из… Не важно откуда, мам.
– А, – наморщила мама лоб, – эта девочка заболела ещё. Как её…
Мама щёлкнула пальцами. Я еле сдержала слёзы. Старалась не смотреть на папу. Наверняка тоже плачет, как муж Джулианны Мур.
