Я молча забрала у неё раскраску. Молча взяла деньги и сунула в сумку.
Наверное, я объяснила бы Розе Васильевне, что Дана вовсе не портила книгу, это специальное пособие, в котором можно рисовать и писать; но она сказала такое гадкое слово, от которого меня передёрнуло. Она ведь специально его произнесла, чтобы меня уколоть! И смотрела она не на Дану и не на меня, а на мои кроссовки, которым не было места среди блестящей хозяйской обуви.
– Да, Марья Николаевна… – подняла на меня глаза Роза Васильевна.
Я напряглась. Её взгляд не сулил ничего хорошего.
– Испанским-то вы сегодня занимались? А то денежка немалая – за два занятия. Не одно.
Это было сильно. Я смутилась так, будто меня поймали за каким-то неприличным занятием.
– Я могу отдать сдачу, – промямлила я. – У меня, к-кажется, есть пятьсот рублей. Если не с собой, то в следующий раз при…
– Да не нужно, – усмехнулась Роза Васильевна, наслаждаясь моим замешательством. – В следующий раз два испанских проведёте, и делов! Пошли, Дана Андревна, пора наше кино смотреть. Только вон те ботиночки твои дочищу.
– Это обяза-ательно? – капризно протянула Дана.
– Конечно, цыпонька. Кто в пыльной обуви ходит – себя не уважает. Всего хорошего, Марья Николаевна!
Мерзкое слово Розы Васильевны весь день сидело в моей голове, отравляя всё вокруг: и бабушкин шотландский пирог с картошкой и мясом, и моё домашнее задание. Радость от первого удачного занятия померкла, прогоркла и стала похожа на пирожное, в которое вместо сливочного масла положили крем для обуви. Сине-серый крем…
А поздно вечером мне позвонила Ирэна. Во мне встрепенулась надежда, что Дана рассказала маме, как «работала с цифрами», подражая ей, но выяснилось, что Ирэна только едет домой. Я глянула на часы: половина одиннадцатого. Не повезло Дане, вряд ли она сегодня увидит мать.
– Я всё думаю про стихотворение, – начала Ирэна.
– Я тоже! – обрадовалась я. – Давайте не будем его учить, а…
– Там есть забавные строки «ручка в ручке», – продолжала Ирэна, не слушая меня.
– Да уж! – хмыкнула я. – Очень забавные!
– Я уверена, что будет удачным решением дать Данке ручку. Настоящую. Пусть она покажет её. Только вот проблема. Дана – та ещё аккуратистка. Ручка у неё непременно потечёт. Испачкает платье. Форма у них синяя, но не однотонная – в клеточку. На клеточке следы будут видны. Даже не знаю, что делать. Может, поговорить с учителями? Купим ей на Первое сентября однотонную форму, а потом пусть в клеточке ходит? Что вы говорите?
– Я… ничего…
– Да я водителю. А! Можно дать ручку без стержня!
Ирэна сухо рассмеялась.
– Приятно осознавать, что мой водитель – гений. Ну конечно, так и сделаем. Решение проблемы найдено.
Она снова издала смешок и попрощалась.
Ирэна жила в своём мире. В нём для каждой проблемы находилось решение. Признаться в том, что Дану пока лучше не грузить дурацкими стихами, я не отважилась. Может, Ирэна поручила бы водителю-гению решать и эту проблему. Но мне казалось, что у него вряд ли получится.
Кому: Марии Молочниковой
Тема: Прости
Привет, Маша!
Прости за паузу. Наверное, нам не стоит больше переписываться. Мне очень жаль.
С уважением,
Любомир Радлов
Глава 16
Радость учиться
Разбудили меня крики с кухни. Папа ругался с бабушкой! Вот это новости… Они обычно вышучивают друг друга. Да и как можно поругаться с моей бабушкой, книжным червячком, которая только и делает, что занимается учёбой, гораздо больше меня? К чему можно придраться?
– Неужели трудно?! – возмущался папа. – Неужели так сложно сварить ребёнку нормальный суп? Человеческий? Ирина Игоревна! Почему у вас не еда, а вечные национальные выкрутасы? Ей нужна каша с утра! Борщ в обед! Отварная картошка на ужин!
Я выскочила в коридор. Бабушка стояла, уперев руки в боки, и хмуро смотрела на папу.
– Не нравлюсь – сегодня уеду, – процедила она.
Папа схватился за голову.
– У вас не бывает полумер? «Не нравлюсь – уеду». Или не готовлю совсем, или готовлю какие-то бараньи почки под соусом бешамель!
Папа простонал, бросил на меня суровый взгляд, как будто я собственноручно пристукнула несчастного барана и извлекла его почки, и побрёл в спальню. Он совсем плохо выглядел: стал уже не бледным, а каким-то серо-зелёным, и зарос щетиной. Бабушка покачала головой и принялась собирать кресло-кровать, в котором она спала на кухне.
– Давай помогу, – вызвалась я.
– О, ты тут. Слышала? – прошептала гневно бабушка, сдёргивая простыню. – Нет, ты подумай! Двух дней ещё потерпеть не может. Заявить такое – мне! Ты знаешь, что шотландцы говорят про отношения зятя с тёщей?
– Нет…
– Я тоже не знаю, – нахмурилась бабушка. – Надо посмотреть.
– Папа стал невыносимым! – возмутилась я. – Сры-вается по пустякам, кричит, психует, не даёт вставить ни слова. А ещё во всём подряд винит меня.
– Безобразие, – покачала головой бабушка. – Хотя, в общем-то, он прав. Я действительно целыми днями сижу за книгами. Борщ не варю.
– Если бы папа поинтересовался у меня, – с достоинством заявила я, – то узнал бы, что я не хочу борщ. А хочу твоих необычных блюд.
– Правда?
– Ну, – замялась я, – почки, конечно, не моё любимое блюдо…
– Найду что-нибудь другое! – воодушевилась бабушка. – Что-нибудь полезное. Чтобы Николай был доволен.
– Он никогда не будет доволен, – печально сказала я. – Стоп! Погоди. Ты сказала, ещё два дня?
– Да, маму выписывают в среду.
– О! – воскликнула я и едва не пустилась в пляс. – Как же я буду рада её видеть! Как никогда!
Перед уходом в школу бабушка окликнула меня:
– Мэри! А не сделать ли мне на обед хаггис? Это национальное шотландское блюдо. Очень питательное!
– Давай, – согласилась я. – А из чего оно?
Бабушка вгляделась в экран ноутбука.
– Из бараньего желудка, сердца и… лёгкого. А ещё немного бараньего жира-сырца. Не уверена, что удастся достать жир-сырец, а вот всё остальное… Да и почки пригодятся.
– Знаешь, бабуль, – задумчиво сказала я, – сегодня мне обед не нужен. Я после школы забегу к Ромке, занесу ему домашнее задание. А его мама вечно принимается меня кормить, едва я появляюсь в дверях. Так что… наверное, лучше без хаггиса!
– Тогда я приготовлю его послезавтра! – крикнула бабушка мне вслед. – Порадуем маму после больницы!
