Модель телемарафона предполагала применимость на практике лишь на самом примитивном, базовом уровне: она призывала зрителей звонить в студию. Но она не обладала высоким коммуникативным потенциалом, и ей совершенно не была присуща адаптивность. Когда благотворители из числа обычных зрителей набирали номер студии в надежде, что трубку возьмет знаменитость, они не могли рассчитывать на полноценный, равноправный диалог. К тому же это был единственный метод участия, доступный зрителям.
Однако — при всех своих старовластных конструктивных особенностях — телемарафон явно доносил свое послание до аудитории. На протяжении более чем шести десятков лет он обеспечивал надежный и регулярный приток пожертвований для Ассоциации борьбы с мышечной дистрофией, а кроме того, столь же надежно и регулярно распространял информацию об этом заболевании. А вот «Испытание ведром ледяной воды» при всех своих «новых, креативных и органичных» элементах, начисто отсутствующих в телемарафонной модели, оказалось куда менее долговечным явлением. Вторая кампания по сбору пожертвований для Ассоциации борьбы с БАС в рамках акции «Испытание ведром ледяной воды», прошедшая в августе 2015 года, принесла около 500 000 долларов [112] — жалкий ручеек по сравнению с потоком пожертвований, обрушившимся на Ассоциацию в августе 2014-го (79,7 млн).
Каждая организация, чей руководитель или совет директоров спустил сотрудникам приказ «Мы хотим провести свою версию Ice Bucket Challenge!», упускает из виду главное. Такие лидеры могут лишь вплести принципы применимости на практике, коммуникативности и адаптивности во все свои инициативы и устроить так, чтобы работу можно было вести постоянно. Это лучше, чем молить небеса о внезапном денежном дожде.
Принципы ACE в ИГИЛ
«Иногда стоит бросить всё и просто дышать» [113].
Этот утешительный текст, набранный белыми квадратными буквами, помещен на фоне снимка самолета, улетающего в закат. Это один из нескольких мемов, которые Умм Лаит запостила в своем популярном блоге на платформе Tumblr.
Подобные посты знакомы всякому, кто бездумно пролистывал какие-нибудь самые обычные блоги. Однако, в отличие от большинства молодых женщин, чьи аккаунты в соцсетях полны туманных и многозначительных цитат, Умм Лаит выражается вполне буквально. Да, в ее блоге масса развеселых эмодзи, ярких уличных снимков и всевозможных гифок, но главная задача Умм Лаит — убедить читателей собрать вещи, сесть в самолет и улететь — чтобы присоединиться к «Исламскому государству». Ее успех служит отрезвляющим напоминанием о том, что идеи, обладающие применимостью на практике, коммуникативным потенциалом и адаптируемостью, подталкивают людей не только отдавать деньги на благотворительность.
Мы встречались с Умм Лаит в самом начале этой книги. «Умм Лаит» — судя по всему, ник Аксы Махмуд, молодой шотландки, которая в ноябре 2013 года в возрасте девятнадцати лет уехала из Глазго, где жила вместе с семьей. Ее родители не могли и вообразить, что эта дружелюбная девушка, получившая хорошее образование, способна совершить хиджру в Сирию, чтобы примкнуть к «Исламскому государству»: к этой теме вновь и вновь возвращается ее блог в Tumblr. Она объясняет, что «совершить хиджру» означает «покинуть» немусульманское место или «распрощаться» с ним — чтобы уехать «туда, где есть ислам». В августе 2014-го она привела в своем блоге твит пользователя @Bintladen: «Когда впервые за 8 месяцев расстаешься со своим товарищем по хиджре». Твит сопровождается нахмуренным эмодзи.
Аксу Махмуд прозвали «девушка для плакатов ИГИЛ» [114]. Ее популярный блог в Tumblr и микроблог в Twitter (ныне заблокированный) демонстрируют превосходное владение коммуникативными инструментами и тактиками, присущими XXI веку. И она далеко не единственная: существует целый класс так называемых «невест-джихадисток», делящихся советами и наставлениями с другими девушками, которые могли бы стать рекрутами ИГИЛ: для этого мастерски используются внутренние конвенции, правила и особенности Tumblr и Twitter [115]. В частности, выкладываются весьма подробные списки вещей, которые необходимо взять с собой в хиджру.
В Twitter Акса лично ободряла будущих «бойцов»: «Следуй примеру наших Братьев в Вулидже, Техасе, Бостоне и т.п. Не страшись, ибо Аллах… всегда пребывает с верными» [116].
Кроме того, Акса Махмуд и ее «соратники по борьбе» использовали Surespot — приложение для обмена зашифрованными сообщениями: с его помощью они пытались выращивать потенциальных рекрутов в Великобритании и (как сообщало издание Daily Record) «пересылать тайные сведения из Сирии» [117].
Общаясь с пользователями Сети напрямую и на равных, Акса Махмуд и ей подобные убеждают людей, что те, кто откликнется на воинственные призывы «Исламского государства», обретут новую семью и поддержку. Да и семьи, из которых уходят будущие террористки, не остаются забытыми. Акса Махмуд, проявляя (по крайней мере так это выглядит со стороны) стратегически просчитанное сочувствие потенциальным рекрутам, постит трогательные размышления о том, как трудно ей было покидать родной дом.
«Первый звонок сразу же после пересечения всех границ — это одна из самых трудных вещей, какие вам придется сделать, — предупреждает Акса Махмуд своих подписчиков — в посте, который получил десятки лайков и который перепостили десятки человек. — Когда вы слышите в трубке всхлипы и безумные мольбы вернуться, это очень трудно» [118].
На протяжении последних нескольких лет «Исламское государство» искусно использует многие из принципов, описанных в этой главе, для распространения своей идеологии ненависти и насилия — и для вербовки тысяч мужчин и женщин. Оно не без успеха эксплуатирует весьма эффективное сочетание: с одной стороны, применяет жестокость и принуждение (воюет, похищает людей, устраивает теракты), а с другой — обращается к стратегии ACE, что помогает ее идеям так быстро распространяться. Такой подход побуждает к насилию многих из тех, кто даже не проходил специальную подготовку и не получал непосредственных указаний. Вероятно, в последние годы ИГИЛ распространяет идеи дальше и неожиданнее, чем какая-либо другая организация.
Возможно, «Исламское государство» и хочет вернуть нас в Темные века, но его многоплатформенная пропагандистская машина основана на новейших технологиях, действует сразу во многих направлениях. ИГИЛ вкладывается и в старовластные стратегии — например, в создание централизованных СМИ вроде информационного агентства Amaq, которое передает потребителям контент и послания, получаемые от лидеров движения [119]. Но при этом «Исламское государство» создало и децентрализованную стратегию распространения контента, идеально адаптированную для эпохи соцсетей. В рамках этой стратегии оно извращает известные мемы — например, заявляя: «#YODO — “You only die once” (“Умираешь всего один раз”)
[25] — почему бы не стать мучеником идеи?» — и призывая «бойцов» выкладывать фотографии своих окровавленных рук после того, как этими руками они впервые совершили убийство (вот чудовищный пример адаптируемой идеи) [120]. Эффект от такой вовлеченности по-настоящему зловещий. Террористы действуют в интернете настолько эффективно, что запускаемые ими процессы подпитывают сами себя. Так и раздувается мнимое (но впечатляющее легковерных пользователей) могущество организации, затмевающей другие экстремистские группы, с которыми она конкурирует за новобранцев.
