Много лет спустя группа столкнется с критикой (за то, что ее участники выставляли себя героями и спасителями), но в первом фильме эти трое предстают благонамеренными болванами, наивными во всем, что касается туземной культуры. Они поехали в Судан, но там им быстро стало скучно. Они взорвали термитник «чисто для прикола». Они зарубили змею мотыгой. Они много блевали. Скорее это напоминало не речь Мартина Лютера Кинга «У меня есть мечта», а вторую часть комедии «Мальчишник в Вегасе».
Несложно увидеть, почему им не дали никаких призов на «Санденсе». Но нетрудно понять и то, почему эта картина так вдохновила многих детей и подростков. В фильме рассказывалась история о монстре, обитающем на другом краю света и мало попадающем в новости. На экране дети спали на автобусных остановках, сбившись в огромные кучи — они надеялись, что сумеют защититься от чудовища, если их будет много. Фильм оказался очень захватывающим, а с его персонажами зрители могли легко идентифицироваться. Для молодежной аудитории это была история о том, как люди, похожие на них, открывают для себя серьезную проблему, достойную того, чтобы взяться за ее решение, а потом предлагают людям, похожим на себя, подключиться к этой работе.
Роль роуди: как суперучастники построили сетевую структуру для «Невидимых детей»
Чтобы не сгинуть в безвестности, «Невидимые дети» начали устраивать небольшие показы своего фильма в церквях и студенческих кампусах. Такие мероприятия можно представить себе как своего рода «Санденсы» в миниатюре, где люди собираются не только для того, чтобы посмотреть и обсудить фильм, но и (что важнее всего) чтобы по его итогам взяться за дело — предлагая свой голос, финансовую и иную поддержку. Эти просмотры не могли послужить мощной рекламой, но они создавали ценности иного рода — глубинные связи с местными зрительскими аудиториями.
На протяжении следующих восьми лет «Невидимые дети» совершенствовали эту «локальную» модель. В течение года они обычно проводили два «турне», в ходе которых представляли свой очередной фильм или рассказывали о какой-то особенно важной своей кампании. Они устроили 16 таких туров, в ходе которых удалось организовать в общей сложности более 13 000 просмотров — для 5 млн человек: число очень внушительное [245].
Каждый из этих «Санденсов» в миниатюре опирался на своего «Редфорда». Этих молодых людей называли «роуди»
[35] [246]. Они готовы были посвятить полгода своей жизни волонтерской деятельности по организации кампаний и просмотров. Видео, с помощью которого «Невидимые дети» заманивали роуди, подчеркивает, почему эта работа столь увлекательна [247]. Бывшие роуди, весьма телегеничные, гарантировали, что «вы станете частью чего-то огромного» и что вы «взорвете им мозг», вспоминали, как во время работы на кампаниях спали «по четверо в одной кровати», и даже цитировали знаменитый вдохновляющий монолог шекспировского Генриха V, который тот произносит в День святого Криспина — накануне битвы при Азенкуре
[36]. Это было самое настоящее обещание свободного и наполненного смыслом будущего, просто его немного иронично произносили вполне современные обладатели модных татуировок, нарисованных хной.
Этих роуди серьезно готовили. Они изучали историю конфликта в Уганде и акции американского Движения за гражданские права. Их разбили на команды по четыре человека. Каждой такой команде дали «специалиста по выживанию» (часто — бывшего солдата-подростка). К тому времени, как роуди в конце концов отправлялись в путь, они уже успевали вложить немало времени и энергии в те мероприятия, которые они планировали. То же самое касалось и локальных организаторов: зачастую именно в их домах роуди предстояло спать на полу.
Всю эту деятельность централизованно контролировали через базу данных, составляемую с помощью сервиса Salesforce. «Благодаря этому сами роуди могли сравнивать размеры своих пожертвований и продаж, а также прочую статистику с результатами других команд: создавался элемент внутренней конкуренции. Это было очень прикольно» [248], — отмечает Кизи. «Невидимые дети» построили разумные и прозрачные системы признания, чтобы сформировать идеал поведения роуди и поощрять стремление к этому идеалу.
Перед нами очень полезный пример того, как привлекать и совершенствовать суперучастников. Всем роуди предлагали весьма значимые поощрения, а кроме того, их объединяла в сплоченные группы мощная культура сообщества. Работа роуди состояла в том, чтобы организовать движение вокруг каждой локальной проблемы, которая позволяла это сделать, поднимать шум и привлекать людей. Успех кампании всегда зависел в том числе и от роуди. И всё это складывалось в нечто большее, чем просто сумма отдельных кинопросмотров.
После того как команда роуди покидала город, «Невидимые дети» не покидали жизнь его обитателей. Движение вырастило целую сеть местных организаторов, которые некогда проводили кинопросмотры, а теперь использовали сложившуюся базу зрителей для организации крупных акций национального масштаба — например, «Спасение» 2009 года [249]. Эта акция, проводимая по следам очередного фильма, была призвана задействовать творческий потенциал молодых сторонников движения, которых пробудили кинопросмотры. Зак Бэрроуз, директор социальной программы «Невидимых детей», объяснил нам: «Чтобы ваш город “спасли”, вам требовалось привлечь внимание прессы, убедив журналистов осветить ваше мероприятие, а кроме того, нужно было, чтобы какая-нибудь яркая личность, международного уровня или просто из вашего сообщества, публично признала, что это [в данном случае — похищение детей] происходит на самом деле» [250]. Такая стратегия привела к тому, что в сотне городов около 80 000 детей и подростков (зачастую в сопровождении влиятельных фигур, привлекающих внимание прессы) провели «реальные» — офлайновые — мероприятия, которые снимались на видео и сведения о которых распространялись в виде твитов, достигая во много раз большего количества людей [251]. Сыграло свою роль и то, что многие из первых активистов «Невидимых детей» были молодыми евангелическими христианами, а это весьма мотивированная группа с плотной сетевой структурой.
Все это оказало необычайно мощное влияние на сообщество «Невидимых детей». Социолог Бет Карлин, изучавшая то, как функционирует группа и ее сеть, опросила более двух тысяч ее участников, от роуди до посетителей просмотров. Она выявила колоссальный уровень вовлеченности. Свыше 90% опрошенных говорили о «Невидимых детях» со своими друзьями и/или родственниками, 78% приобрели хотя бы один сувенир «Невидимых детей», 75% сделали пожертвование, а 42% состояли в клубе или группе, поддерживающих движение [252]. Роуди и организаторы проделали впечатляющую работу по выращиванию увлеченных участников.
Объезжая кампус за кампусом, проводя тур за туром, упорно действуя неделю за неделей, «Невидимые дети» мобилизовали молодых людей всей страны вокруг мало известной им проблемы, возникшей на другом краю света. Зак Бэрроуз говорит: «При мысли о “Невидимых детях” вы сразу же думали… я знаю этих людей, это мои друзья. Движение строилось на личных контактах» [253].
