«Вот это да. Ну и ну. Порядочно собралось. Тысячи… Такого никто не ожидал. Никогда еще не собиралось такое количество народу» [422].
Дональд Трамп начал президентскую кампанию с покупки толпы. Сообщалось, что он обратился в кастинговое агентство, намереваясь заплатить каждому из специально нанятых актеров по 50 долларов, чтобы тот появился с «самодельным» плакатом и радостно приветствовал кандидата, спустившегося на лифте с одного из верхних этажей Башни Трампа [423]. Свою речь Трамп начал с того, что отметил, какая это приятная неожиданность — столько встречающих. Продолжил он довольно бессвязным обзором самых крупных провалов Америки, подчеркнув, что он один способен привести дела в порядок.
В общем, получалось примерно так: Китай обставляет Америку. И Япония тоже. И даже Мексика. Ситуация на Ближнем Востоке катастрофическая. И устроенная Обамой реформа здравоохранения (Obamacare) — сущая катастрофа. (Да и сам Обама.) «Я постоянно обставляю Китай». «Никто не строит стены лучше меня». «Я проделал потрясающую работу». «Мне просто незачем хвастаться. Незачем». «Нам нужен… нужен кто-то такой… кто-то такой, кто в буквальном смысле возьмется за эту страну и сделает ее снова великой».
Многие удивленно округляли глаза и отмахивались от Трампа — как от дядюшки, бормочущего ругательства перед телевизором. А другие обратили на него внимание: им пришлась по душе его нахальная самоуверенность, а также составленный им четкий список врагов и гарантия лучшей жизни по принципу «если вы останетесь недовольны, мы вернем вам деньги».
Как мы теперь знаем, эта наемная толпа потом превратилась в настоящую — которая посрамила как социологов, проводящих опросы, так и всякого рода аналитиков: те и другие с важным видом предсказывали, что Трамп может не надеяться на президентское кресло. Однако именно эта толпа усадила его туда.
В 2008 году кампании Трампа и Обамы продемонстрировали неплохое владение технологиями собирания толпы. Но между ними существовало принципиальное отличие: подход Обамы был весьма структурированным и изощренным, тогда как подход Трампа был лишен всякой структуры — до анархичности. Трамп не полагался на дисциплинированную «полевую армию». В этом разница между увесистой организационной инструкцией и твитом в 140 символов. Неизвестно, что стало причиной такого характера трамповской кампании: его стратегический гений или же просто неорганизованность (а может, и то и другое): так или иначе, в результате сторонники Трампа обрели необходимую им свободу и начали воспринимать его идеи как свои собственные.
Кампания Трампа оказалась такой успешной во многом из-за его чисто интуитивного умения выстраивать общественно-политические движения в мире новой власти. Как мы уже упоминали во введении, Twitter обратил его в лидера огромной децентрализованной армии, состоящей из пользователей соцсетей, которая подхватывала его идеи — и, в свою очередь, дарила ему новые политические сюжеты, конспирологические теории, направления для атаки. Эти отношения станут глубоко символичными. В ночь победы Трампа очень оживились форумы и стены 4chan — реддитоподобной соцсети, которая привлекает к себе главным образом молодых мужчин и гордится радикальными взглядами и провокационными высказываниями своих юзеров. Адепты идеи «превосходства белой расы», поддерживавшие кандидатуру Трампа, не верили своему везению. Эбби Ольхайзер вспоминает на страницах Washington Post: «Один из пользователей 4chan написал в эту ночь со вторника на среду: “Офигенно вышло, меня прям в дрожь бросило”, добавив картинку с ошалелым Лягушонком Пепе и восхищенно заметив: “Мы прям реально выбрали мем президентом”» [424]. Лягушонок Пепе — зеленое человекообразное земноводное, созданное художником Мэттом Фурье для серии комиксов больше десяти лет назад
[50]. Юзеры 4chan присвоили невинного Пепе в качестве символа движения альтернативных правых и вскоре добавили к его имиджу мочалку рыжих волос, чтобы Пепе стал воплощением самого Трампа [425].
В ходе кампании Трамп не дистанцировался от этих радикалов-мемоделов, как поступил бы типичный политик. Напротив, он постарался наделить их большей властью. Он неоднократно подавал сигналы самым отвязным своим сторонникам: продолжайте в том же духе, а лучше даже еще отвязнее. Он ретвитил защитничков идеи «превосходства белых», которые вторили его речам, но выражались более резко. Однажды он сделал ретвит сообщения, появившегося на удаленном ныне аккаунте @cheesebrit (аватар — неонацистский символ) и содержавшего ложное и разжигающее межрасовую рознь утверждение, что 81% белых жертв убийств погибли от рук чернокожих [426]. Реальная доля (если верить статистике ФБР) составляет всего около 15%. Когда к Трампу обратились возмущенные читатели его Twitter, он отказался приносить извинения и просто заметил, что не в состоянии проверять все факты, которые ретвитит. За этим прочитывалось весьма ясное послание: «Я не собираюсь обуздывать своих сторонников».
И он пошел еще дальше. Он недвусмысленно давал понять своей базе поддержки: он будет заступаться за нее, что бы она ни совершила. Печально известен случай, когда Трамп предложил оплатить судебные издержки своему белому стороннику, ударившему чернокожего протестующего на одном из мероприятий в ходе праймериз. Он объявил своим приверженцам: «Если видите, что кто-то собирается бросить помидор, отметельте этого человека как следует, ясно? Я серьезно. Вмажьте ему по полной. Обещаю, я оплачу вам адвоката. Обещаю. Обещаю» [427].
Секрет успеха Трампа — не просто в несравненной способности этого политика завладевать вниманием и соцсетей, и мейнстримных СМИ. Его послание распространялось — и видоизменялось — через огромную сеть людей, которые присвоили это послание себе (классический подход по схеме ACE). Именно эти группы в последние годы активизировались то вокруг Движения чаепития, то вокруг законов о ношении оружия и отчасти вливались в растущую волну альтернативных правых. Трамп повысил градус этой уже закипавшей энергии до предела и превратил свою кампанию в интенсифицирующую машину (как мы ее называем).
На протяжении всей предвыборной кампании сторонники Трампа (по сравнению с приверженцами его оппонента Хиллари Клинтон) значительно активнее вели себя в соцсетях и распространяли пропагандистский контент «в стороны», а не «сверху вниз». По результатам общенациональных социологических опросов, горячих сторонников у него было примерно на 10% больше, чем у Клинтон, хотя в его победу верило на те же 10% меньше людей, чем в победу Хиллари. По позитивному восприятию среди пользователей соцсетей Трамп также опережал свою соперницу на протяжении важнейших пяти недель, непосредственно предшествовавших голосованию (по данным компании 4C Insights) [428].
О роли новой власти на выборах 2016 года кое-что говорит тот факт, что социологические компании, занимающиеся анализом соцсетей (такие как 4C, Spredfast, Socialbakers), сумели лучше традиционных организаторов опросов предсказать, как мощно проявят себя сторонники Трампа. 4C — та самая компания, которая дала верный прогноз насчет результатов референдума по Брекзиту. Среди элит и даже букмекеров принято было думать, что с 90%-ной вероятностью британцы решат остаться в ЕС. Точно такие же шансы они давали победе Клинтон всего за несколько часов до того, как она потерпела поражение. Поразительно, что (если верить этим аналитикам соцсетей) сильнее всего увеличил число подписчиков Трампа в социальных сетях момент, который мог бы считаться худшим в его кампании: выход в телепрограмме Access Hollywood видеозаписи, где кандидат хвалится тем, что может схватить любую женщину за известное место. Большинство жителей страны в результате объединились против него, однако приверженцы Трампа сплотились вокруг него активнее, чем когда-либо за время этой предвыборной гонки [429].
