Затем идет много моих детских фотографий: вот я в пеленках, вот на детском стульчике в милейшем белом вязаном сарафане с вкраплениями мелких розочек, вот мама катает меня на качелях, а я заливисто смеюсь.
По фотографиям невозможно понять, что проблемы в нашей семье начались вскоре после моего рождения. Я тоже была не в курсе трудностей, поэтому все детские воспоминания о папе до сих пор отзываются во мне трепетом.
Помню, как он носит меня на руках. Как гуляет со мной в парке. Помню, как он кормит меня завтраком: яйцо всмятку, смешанное с солью и мелкими кусочками черного хлеба. Это единственный завтрак с папой из моих воспоминаний, и я прямо сейчас ощущаю все вкусы его любимого блюда. А еще я помню случай, когда мама спрятала ключи в диванную подушку и попросила меня не выдавать ее папе. Сказала, что они так играют.
После этой игры папа уехал. Так как до этого папа тоже все время уезжал – бóльшую часть года проводил в командировках и приезжал домой несколько раз в месяц, для меня это не было чем-то необычным. Но этот отъезд затянулся, а когда я начала интересоваться: «Где папа и когда он вернется?» мама уклончиво отвечала: «Как только завершит работу».
Постепенно я привыкла к его отсутствию. У меня не было ощущения нехватки любви или развлечений. У меня было много родственников, которые не чаяли во мне души, а по выходным я всегда была с мамой. Напротив нашей квартиры жила замечательная семья. У них была дочь Лена, которая стала моей лучшей подругой. Мы виделись каждый день и практически все праздники проводили вместе.
Еще у меня были четыре двоюродные сестры, ближайшая мне по возрасту сестра Света была на два года старше и тогда была в полтора раза крупнее меня. Мы часто играли вместе во дворе бабушки и дедушки. Ссорились мы редко, но однажды Света проиграла мне в прятки и от обиды как-то некрасиво обозвала меня. Я ответила ей. Она обозвала меня снова. Я дала словесный отпор.
Когда у нее закончились оскорбления, она выкрикнула:
– Да ты вообще безотцовщина!
Я открыла рот, чтобы ответить ей, но поняла, что за такие слова надо наказывать, поэтому ударила ее так сильно, что она заревела, издавая звуки сирены на весь двор. А я сказала ей:
– Еще раз такое скажешь, тебе будет еще хуже.
Я не знаю, где я взяла силы побить двоюродного гиганта, но чувство собственного достоинства тогда было удовлетворено. А вот когда я вернулась домой, я спросила маму:
– Мама, Света назвала меня безотцовщиной.
Мама внимательно посмотрела на меня и спокойно спросила:
– А что еще она сказала?
– Все.
– А ты что сказала?
– А я кааак врезала ей за это, – я сжала губы и потрясла кулаком.
Мама всегда была против кулачных разборок, но тогда даже не разозлилась.
– Мам, но у меня же есть папа, только его временно нет, верно?
– Конечно, дочка. Он очень любит тебя, но, к сожалению, не может жить с нами.
Мне было около семи, и к этому моменту воспоминания о папе были довольно туманными. Мама напомнила о том, какой он замечательный: очень умный (красный диплом университета), красивый (высокий, смуглый, импозантный) – фотографии всегда это подтверждали, талантливый (играет на гитаре и красиво поет), и мне достались все его лучшие черты. А еще папа был сыном Героя Советского Союза, моего деда, И.Д. Бабанова, и, следовательно, у меня была хорошая наследственность. И хотя дедушку я не знала – он ушел из жизни еще до моего рождения, я уже тогда понимала, что у меня есть повод им гордиться.
Многие годы мамина история удовлетворяла мои вопросы. Но по мере взросления меня начало смущать вот что. Если у меня замечательный папа, почему он не общается со мной, не поздравляет меня с праздниками и вообще не проявляет ко мне никакого внимания?
Что со мной не так?
И каждый раз, когда я задавала эти вопросы маме, она терпеливо повторяла:
– Папа тебя очень любит, но не, может быть, с нами.
– Но почему? – я хотела ответов.
– Я смогу объяснить тебе все, когда ты подрастешь.
Этот диалог повторялся у нас каждые полгода, когда я пыталась понять: я уже достаточно подросла или еще нет? Все время оказывалось, что недостаточно. В 10 лет я отказалась заканчивать разговор до тех пор, пока она не установила день Х. Мама выбрала возраст 14 лет и пообещала раскрыть мне тайну папиного отъезда. После этого мне уже не терпелось стать большой.
Все наше окружение восполняло отсутствие папы в моей жизни: дедушка проводил со мной массу времени, мужья маминых подруг уделяли мне много внимания, когда мы были вместе. Кто-то обучал боксерским приемам защиты от нападения, с кем-то мы ходили в походы и пели под гитару, кто-то просто говорил со мной по душам. Но с каждым Новым годом, с каждым днем рождения я ощущала себя все более и более неполноценной. Тогда как папы моих подруг привозили их в школу, вывозили на отдых, носили тяжелые сумки с едой, а мы с мамой почти все делали сами.
И с каждым уходящим годом отсутствие папы становилось для меня все ощутимее. Мое 14-летие мы отпраздновали очень весело, в кругу родных и друзей. Мне подарили много подарков, и я была счастлива объесться арбузами и персиками, которые наконец-то появлялись в нашем городе к концу августа. Но я предвкушала главный подарок: ключ к моей семейной тайне. Когда мы проводили всех гостей, помыли посуду и я наконец-то улеглась в кровать, а мама легла рядом со мной, я сказала:
– Мама, ты обещала мне рассказать о папе, когда мне исполнится 14 лет.
– Ты что, все эти годы помнила об этом? – удивилась мама.
– Конечно, – ответила я и поняла: теперь она не отвертится. Теперь ей придется сдержать слово.
В этот вечер мне открылась реальная история нашей семьи. Мама рассказала, что папа, несмотря на прекрасный ум, носил в себе какие-то глубокие проблемы и не смог с ними справиться, поэтому часто употреблял алкоголь.
На всех наших праздниках алкоголя тоже было достаточно, поэтому я сначала не поняла, в чем проблема.
– Ну а как часто? – спросила я маму.
– Каждый день, – ответила она.
Но самое плохое то, что он не мог вовремя остановиться, а я не хотела, чтобы ты видела такого отца.
Удивительно, но я действительного «такого» отца никогда не видела.
Дальше – хуже. За день до свадьбы мама узнала, что до нее он уже был женат и у него росла дочь. За день до свадьбы! Мама чувствовала себя преданной и почти отменила свадьбу, опасаясь, что раз он был склонен к тайнам и ушел из одной семьи, он может так же поступить и с ней. Но мама уговорила ее расписаться.
После свадьбы его любви к семье хватило всего на пару лет. А когда я родилась, он стал все больше ездить по командировкам (он был инженером и работал на энергостанциях, в том числе атомных). Его жизнь разделилась: на время с семьей (минимальное) и время без семьи (основное). Визит домой он рассматривал как отпуск и, вместо помощи маме и занятий со мной, он вел себя как гость. И хотя он зарабатывал в разы больше, чем она, до нас эти деньги не доходили. Папа все спускал в поездках.
