За час с договором было покончено. Санжар хотел показать его своему юристу, поэтому подписание отложили до завтрашнего утра.
– Вы, наверное, хотите погулять по городу? Водитель весь день будет в вашем распоряжении.
«Черт бы тебя побрал», – беззлобно думала я, садясь на переднее сидение. Теперь я стала туристкой в родном городе.
Дворец культуры, городской парк, телевышка, центральный пляж. Глазами туриста все выглядело неухоженным и очень провинциальным.
Утром в гостинице я встала с твердым решением отказаться от договора. Уложила чемодан, проверила дату на билетах. Собираясь с духом, ведь не каждый день я одним звонком изменяла собственную судьбу, спустилась к киоску «Гормолзавода» за мороженым. В такую жару я была десятой в очереди. Продавщица отвешивала стаканчики по сто и по сто пятьдесят граммов. Получившие свои порции садились на скамейки и капали мороженым на одежду.
Хотела позвонить Мише, но передумала. Зато позвонила Ира:
– Ты моя героиня! Деньги пришли сегодня утром. Я все сделала: платежки по налогам отправила, аренду оплатила, позвонила арендодателю. Всем отправила зарплату, кому задержали.
– Какие деньги? Я перезвоню.
От ужаса у меня закружилась голова: бухгалтерия отправила деньги по ошибке.
Набрала Санжара. Он не взял трубку. На офисном телефоне сидела Зарина:
– Здравствуйте, Евгения!
И, не давая вставить слова, тараторила:
– Вы получили деньги? Бухгалтерия просила уточнить. И скажите еще, когда сможете подписать договор? Санжар подписал вчера вечером два экземпляра. Вы заедете за ними или отправить по почте?
И тут я все поняла. И перестала сопротивляться. Как и двадцать лет назад, здесь я ничего не решала. За меня решали родители, учителя, кто угодно, но не я. Перед тем как отпустить навсегда, детство сделало мне своеобразный, но щедрый подарок.
Попрощалась с Зариной и посмотрела на часы: двенадцать тридцать девять. У меня было шесть часов до вечерней электрички. Мгновенно проложила в голове маршрут по главным детским достопримечательностям.
Снова зазвонил телефон. На экране по видеосвязи возник Миша в угадывающемся салоне самолета.
– Женя, меня хорошо слышно? – Его голос звучал близко. – Я на пересадке в Схипхоле, сейчас вылетаю домой. Везу полный чемодан денег. Я нашел его в пустыне, представляешь, у них там целое поселение и все просветляются. Райан выписал мне чек на всю сумму.
– Откуда же чемодан денег?
– Обналичил в банке. Хотел посмотреть, что в «красном» коридоре.
– И что там?
– Показывают деньги. Через три часа прилетаю, сразу в офис.
– Можешь не торопиться, я уже раздала все долги. Один – ноль.
– Как?
– Долгая история. Нужно будет разработать сайт, где все люди смогут регистрироваться, общаться, обмениваться фото и видео.
– О ужас! Ты у меня прям как в твоих сказках, как там?..
– Чудесная супруга, – подсказала я.
– Точно! Приеду, угощу тебя кофе с пирожными.
– А я угощу тебя селедкой с молоком.
Он всмотрелся в экран:
– Где это ты?
– Приеду завтра утром, расскажу. Проваливай уже.
Миша сделал страшные глаза в камеру и нажал «отбой».
Люди из очереди, взяв мороженое, не расходились, ели его у киоска и с интересом прислушивались к моим разговорам. Я ушла из очереди и села на скамейку. Перед шестичасовым забегом нужно было сделать еще два важных звонка.
Сначала набрала Тарко-Сале, городок на севере России.
– Маш, у меня серьезный разговор.
– Выкладывай.
– Помнишь мою «Эротику»? Давала тебе читать несколько месяцев назад. Ты сказала, что вспомнила, как мы ходили на «Эммануэль».
– Овчинникова…
– Я хотела сказать сразу, но…
– Овчинникова! Шат ап!
– Там не совсем все правда… М?
– Я пошутила.
– Пошутила, что поверила?
– Да. Вечно до тебя как до жирафа.
– Ф-фух. Теперь буду спать спокойно.
Маша смеялась.
– Знаешь, где я сейчас?
– Давай, порази меня.
– В Кокчетаве.
– Оу, я поражена. Зайдешь к моим? Помнишь адрес? Хотя подожди, вышлю эсэмэской. Все, мне пора, пока-а-а!
Потом позвонила в Питер.
– Мам, скажи, почему мы уехали?
Мама собиралась с мыслями.
– У папы было плохо с работой. И тебя надо было учить.
– Я могла бы поехать в Томск или Новосибирск, как все наши.
– Вообще-то сейчас уже сложно сказать. Наверное, потому, что все переезжали. И мы тоже решились.
– Мам?
– М?
– Как думаешь, папа заболел бы, если бы мы не переехали?
– Думаю, нет. Мужчины хуже переживают стресс. Хотя – кто его знает…
До электрички оставалось пять часов пятьдесят семь минут.
Однажды в Риме у нас с Мишей было полтора часа до следующего самолета, и мы, будучи там впервые, изобрели способ осмотра достопримечательностей бегом. Мы сверялись с картой и останавливались на две-три минуты у фонтанов, Колизея и соборов. Это был, пожалуй, самый яркий пробег в моей жизни.
И я побежала. Сначала к нашему бывшему дому – заглянуть в окна, из которых мы с родителями махали друг другу, когда уходили в школу или на работу. Проверила вечно шатавшийся кусок забора палисадника – он шатался точно так же.
Потом в школу по обычному маршруту – по небольшой горке, где был, как утверждала я, бараний могильник, а подруги почему-то всегда смеялись над этой шуткой. В школе холодный бетонный запах никуда не делся, несмотря на новенький ремонт. На ходу расцеловала Любовь Александровну и Салтанат Кожиакпаровну.
Заскочила в уходящий от базара автобус номер семнадцать и поехала на дачу. И оказалось, что автобус идет всего пятнадцать минут, а не целую вечность. В пятницу поселок был почти пуст. Я перелезла через забор, и проходящие мимо бабушки заохали, что он упадет под моей тяжестью. Я только рассмеялась. Они не знали, что для заливки папа купил самый лучший цемент, прямо с завода, а рейки переживут всех нас. Фасад шедевра был перестроен до неузнаваемости. Но все так же живописно лежали сосновые иголки и рябиновые листья на парадной лестнице на второй этаж. Расковыряла старый тайник под ивой. Жестяная коробочка заржавела, но сохранила в целости пластиковую собачку и два попрыгунчика – красный и зеленый. Подумала – и закопала все обратно.
Все так же бегали стайки детей во дворе, где мы лепили снеговиков и катались на коньках со снежных горок.
