Из воспоминаний Шмуэля Альперовича
Через некоторое время партизаны разработали для всех тех, кто не мог воевать, новый план: они решили отправить нас в глубь русской территории – там молодые смогут научиться обращаться с оружием и потом вернуться в ряды партизан, а старики, женщины и дети останутся на свободной русской территории. Но при этом нужно было решить много проблем, главная из которых заключалась в том, как провести такую большую группу по оккупированной территории без того, чтобы немцы ее обнаружили.
Спустя несколько дней прибыл специальный посланец из Москвы, предназначенный, чтобы проинструктировать нас, когда и каким образом пересечь немецкие линии.
Партизаны объявили нам, что вскоре мы отправляемся в путь.
В один из последних дней августа 1942 года, время, когда мы были заняты последними приготовлениями к выходу, прибежал один из часовых и объявил, что приближаются немцы. Возникла большая паника. Люди начали бежать во все стороны, и вдруг я обнаружил, что остался один. Я побежал в гущу леса и через некоторое время обнаружил своих товарищей, скрывающихся между деревьями. Я еще не успел приблизиться к ним, как с изумлением увидел приближающихся немцев. Они были так близко, что можно было увидеть их лица. Снова возникла паника, и люди побежали во весь дух.
Стемнело, наш командир по фамилии Киселев, отвечающий по заданию партизан за переход, распорядился, чтобы мы вернулись любым возможным путем в то же самое место, в котором мы были ранее. Мы разделились на небольшие группы и вышли в путь в надежде избавиться от немецкой блокады. На рассвете мы оказались вблизи от деревни, в которую не вошли из-за опасения наткнуться на немцев.
Мы продолжали двигаться до тех пор, пока рассвет не заставил нас спрятаться в поле пшеницы. Мы были очень голодны и очень страдали от жажды. Немного утолили жажду, слизывая капельки росы с растений. На этом месте мы обнаружили трех человек из Долгинова, а также встретили там Лейбу Менделя из Минска, шорника.
Целых три дня ждали на месте прихода наших товарищей, но никто из них не явился. Только на четвертый день начали появляться некоторые. Первой из них была Эля Майзель, которая прибыла с группой примерно в 25 человек.
Вновь начали подготовку к дороге. Выяснилось, что все наши люди прибыли и только двое из них были ранены…
Спустя несколько дней, точно в конце августа 1942 года, выступили в путь, чтобы перейти линию фронта, группа приблизительно из 200 человек – евреи, украинцы и русские
[162].
Переход через линию фронта
По оккупированной территории
Собравшись вторично, отряд вышел в путь 30 августа 1942 года. Маршрут лежал через Витебскую область, расположенную на северо-востоке Белоруссии. В этом районе в конце августа – начале сентября ночи уже холодные, бывают и заморозки. Днем температура воздуха не поднимается выше плюс 10–12 градусов. Увеличивается количество пасмурных дней с моросящим дождем. Во второй половине октября возможен и снег.
Такая погода усугубляла физическое состояние людей, которые еще до похода испытали страшные издевательства оккупантов и потрясения от гибели близких, родных, соседей. Они нашли в себе силы покинуть свои местечки и скрыться от уничтожения, скитались по лесам, голодали и пребывали в страхе быть пойманными фашистами и их помощниками. Сейчас они поверили партизанам, что те могут их спасти, и вышли в многокилометровый путь без нормальной обуви и одежды, без запасов пищи. Они понимали, что выбора у них нет, и так велико было их стремление жить, что все они пустились в этот непредсказуемый путь без раздумий.
По оккупированной территории Витебской области шли в основном ночами, лесными тропами, по которым группу вели проводники. Бывало, что в целях безопасности приходилось возвращаться на места, где они ранее уже были. Двигались очень тихо, даже не разговаривали, чтобы не выдать себя. Днем прятались в лесных зарослях, лежали прямо на земле, старались передохнуть, чтобы ночью хватило сил на новые переходы. Маленьких детей несли в мешках.
Партизаны во главе с Киселевым должны были обеспечить всех продуктами, которые доставали разными способами в деревнях. Бывало, брали продукты у крестьян, пригрозив оружием. Когда местные жители узнавали, что продукты нужны для евреев, говорили Киселеву: “Для партизан – дадим, но не для жидов”.
Невозможно описать все тяготы и ужасы, которые пришлось пережить в пути. Люди заболевали, а отряд должен был, не останавливаясь, продолжать путь. И шли больными, голодными, часто уже без сил, но шли, шли и шли…
Случались и более драматические ситуации.
Было немало ситуаций, когда Киселев лично помогал людям. Но об этом мы узнаем от самих людей. Киселев же и Рогов в отчетах очень скупо рассказывали о том, как проходил поход по оккупированной территории.
Из отчета Николая Киселева от 25 декабря 1942 года:
Движение мое по тылу было медленным, так как шли старики, детей родители несли в мешках и двигались только ночью до двух часов утра, с двух до рассвета нужно было заготовить продукты для питания
[163].
Из рапорта Николая Киселева секретарю ЦК КП(б) Белоруссии Пантелеймону Пономаренко от 19 января 1943 года:
Путь был труден и опасен. Несколько раз мы подвергались опасности, но сумели всегда выходить невредимыми
[164].
Из письма Николая Киселева секретарю ЦК КП(б) Белоруссии Пантелеймону Пономаренко от 27 декабря 1944 года:
Людей, порученных мне для вывода из глубокого тыла врага на Большую землю в количестве 200 с лишним семей и одиночек, я вывел чудом из окружения и провел через линию фронта
[165].
Из письма Николая Рогова в Президиум Верховного Совета СССР от 14 декабря 1942 года:
Шли все большую часть пути ночами лесами и болотами, но, несмотря на все трудности, людей провели. Несмотря на то что были дети, старики, инвалиды, люди, испытывающие гитлеровскую кабалу, дошли без потерь.
[166]
Из воспоминаний Шимона Хевлина
Итак, мы пошли. Помню, что особенно плохо было с обувью. У кого хотя бы была одна туфля или ботинок, то меняли с одной ноги на другую. Оборачивали ноги тряпками, приспосабливали кору с деревьев на ноги.
