31 августа 1942 г. на основании приказа командования отряда “Мститель” Киселеву было поручено вывести за линию фронта в тыл СССР 218 человек евреев и небольшое число б. военнопленных. Комиссаром направляемой группы был назначен Рогов Николай Иванович, 1913 г. р., член партии с 1939 г., по званию политрук, до войны служил в рядах РККА. Принят был в отряд “Победа” 18 июня 1942 г. в районе д. Лесники вместе с группой б. военнопленных – 13 человек. Выдавал себя также за военнопленного. С его слов, арестовывался гестапо и был выпущен. В настоящее время находится в армии, его адрес: 871-я полевая почта, часть 277 (Западный фронт). Имеет переписку с б. нач. штаба отряда “Мститель” т. Серегиным и нач. штаба группы и отряда “Победа” Кудымовым.
Линию фронта эта группа в количестве 218 человек перешла 25–26 октября, а затем направлена в тыл СССР, Южно-Казахскую АССР, г. Чимкент, куда их сопровождал Киселев. В настоящее время Киселев находится в распоряжении Белорусского штаба партизанского движения.
Находясь в д. Хворостьево Торопецкого района, зам. нач. 2-го отдела т. Кравченко поступило сообщение о том, что в пути движения Киселев собрал от сопровождаемых лиц большое количество золота, золотых и серебряных вещей и по прибытии на территорию СССР никому эти ценности не сдал. Письменное сообщение об этом нами было передано отделу кадров.
В беседе с Киселевым 13 января 1943 г. последний заявил, что эти ценности, примерно в сумме 75 рублей золотом, четыре-пять золотых часов и несколько серебряных портсигаров, остались у начальника штаба группы Кудымова, который во время наступления немцев в районе Пудоти 25 сентября 1942 г. остался в окружении и пропал без вести.
Кроме того, ему известно, что комиссар группы Рогов Н. И. взял у Кудымова под расписку золотые часы и серебряный портсигар. Можно предполагать, что эти ценности присвоены командованием группы.
Считаю необходимым по этому вопросу допросить прибывших с Киселевым т. Лившица, Городищева и Сироткову, находящихся в распоряжении отдела кадров штаба, а также установить фамилию подавшего материал по этому вопросу (сам он направлен в ряды РККА) и допросить его.
Старший помощник начальника 2-го отдела
(Н. Коссой) 14.1.43 г. г. Москва
[194].
На документе – резолюция:
т. Коссой. Допросить по этому вопросу Лившица, Городищева и Сироткову. 16.1.43 г. Н. Скрынник.
При первом ознакомлении документ этот вызвал недоумение. Не тем, что в группе у людей могли быть ценности, а тем, что они могли сохраниться в страшных условиях бегства из гетто и долгого скитания по лесам. Во время бесед с людьми, вышедшими с Киселевым, я спрашивала, имелись ли у евреев в походе ценности. Все отвечали отрицательно.
Не вызывает удивления тот факт, что некоторые еврейские семьи из Западной Белоруссии владели ценностями и сохраняли их даже в тяжелые времена – на самый черный день. Но весьма сомнительно, чтобы ценности надолго задержались у их законных владельцев во время пребывания в гетто. Немцы и полицейские постоянно устраивали облавы и обыски в домах в поисках ценных вещей. К тому же немцы регулярно обкладывали гетто контрибуциями, выполнение которых требовало огромных денежных сумм. И, конечно, ценности, если они и были, точно поменяли бы владельцев после скитаний по лесам и глухим углам. Вопрос выбора между ценностями и продуктами, которые только и можно было получить таким образом, решался однозначно.
Из справки ясно, что ценности действительно находились в группе, раз Киселев не отрицал этого. Необходимо было найти объяснение, каким образом у евреев, многие из которых были с детьми и более четырех-пяти месяцев скитались по лесу, а затем начали поход к линии фронта, могли сохраниться золотые и серебряные вещи?
Поиск дополнительных документов в архиве, чтение воспоминаний ни к чему не приводили.
И вот во время второй беседы с Виктором Дименштейном в Тель-Авиве на мой вопрос о наличии в семьях ценностей он ответил:
У нас, тех, кто шел с Киселевым, их не было и не могло быть. Но когда мы подошли к линии фронта, то потом по дороге стали присоединяться к нашей группе и мобилизованные в Красную армию, и другие люди. Ценности
[195] какие-то несли, и нас стало очень много
[196].
Действительно, шедшие с оккупированной территории через линию фронта люди иногда несли деньги, ценности – личные и из государственных банков, сберегательных касс, которые не успели эвакуировать. Такое редко, но случалось. Известны случаи переправки с оккупированной территории Белоруссии через линию фронта больших сумм, принадлежавших государственным организациям городов Западной Белоруссии, которые немецкие войска заняли очень быстро.
Допросы прибывших с Киселевым партизан, проводимые Коссым, видимо, не подтвердили наличия у руководства группы золота.
Эти люди хорошо знали Киселева, уважали его, были благодарны за спасение и не могли сказать о нем ничего плохого.
Нам немногое известно о тех, кого допрашивали в связи с “еврейским золотом”.
Семен Наумович Лившиц, еврей, ровесник Киселева, то есть родился в 1913-м. В партизанском отряде появился в марте 1942-го. Из отряда “Мститель” его перевели в “Победу”, где Киселев был командиром. После перехода через линию фронта мобилизован в Красную армию.
Виктор Иванович Городищев, русский, 1915 г. р., из Челябинской области. Воевал, попал в плен, бежал. В партизанский отряд “Мститель” пришел в марте 1942-го. Во время похода помогал Киселеву. Впоследствии был мобилизован в Красную армию.
Анна Ивановна Сироткова, белоруска, родилась в 1923-м в Минске. Находилась с матерью в Минском гетто. В марте 1942-го мать погибла, а Анна сумела убежать и попала к партизанам.
Справка Коссого датирована январем 1943-го, а 1 марта того же года, как известно, Рогов на имя Пономаренко прислал письмо, в котором опять поднял вопрос о награждении партизан группы. Из канцелярии Пономаренко письмо направили Романову – начальнику отдела кадров БШПД, а тот, в свою очередь, написал на письме резолюцию:
В дело. Группа, которая сопровождала эвакуированных, под руководством Киселева и Рогова присвоила большое количество золота. В. Романов. 26.6.43 г.
[197]
После разбирательства Коссого и письма Рогова Пономаренко прошло более трех месяцев, и начальник отдела кадров, не сомневаясь в неблаговидном поступке Киселева и Рогова, отправил письмо комиссара и вместе с ним напоминание об обещании наград партизанам, выполнившим приказ, в дело, то есть положил в долгий ящик.
И действительно, вопрос о награждении в который раз возник почти через два года, в конце 1944-го, поднятый теперь уже Киселевым.
