Убрав трубку, что продолжала торчать из гортани девушки, свела вместе края раны, сращивая ткани. На все про все ушло не больше двух минут, девушка открыла глаза, взбрыкнула и соскочила с рук Кирана, оскалившись, припала к земле, судя по всему, неправильно расценив то, что с ней произошло. Киран даже не дрогнул, пытаясь как-то успокоить ее. Конечно, это его не касалось, но было не в нашей природе так реагировать на тех, кому нужна была помощь.
— Успокойся, Лил, подыши немного. Все хорошо, — примирительно подняв руки вверх, заговорила я. — Теперь все хорошо, он поможет нам, — посмотрела я на Кирана, которому, казалось, все происходящее было глубоко безразлично. Я совершенно не могла прочитать его эмоции. Точно, он вдруг закрылся от меня.
— Нам стоит поспешить, — вот, пожалуй, и все, что он сказал.
— Да, конечно, — кивнула я, помогая Лил встать на ноги, — только, сперва нужно кое-куда заскочить…
Я не знала, каким образом Киран перемещается и как именно объяснить ему, куда мне нужно, потому мы шли пешком. А, если сказать точнее, то бежали со всей возможной скоростью, стараясь не топать слишком громко. Камера Саймона находилась аккурат за поворотом, ведущим в соседний коридор. Я прильнула к решетке, пытаясь в полумраке камеры рассмотреть нужного мне мужчину, когда совершенно неожиданно, его лицо оказалось прямо передо мной.
Сейчас Саймон выглядел изможденным. Его взгляд был напряженным и холодным, но стоило ему заметить меня, как он потеплел. Это была такая разительная перемена в облике мужчины. Казалось, с его плеч упала одному ему известная ноша.
— Собирайся, Саймон, нам пора, — выпалила я, решив не тратить время на долгие приветствия.
Мужчина легко усмехнулся, но так и не сдвинулся с места.
— Я не галлюцинация, если ты об этом.
Я чувствовала тело мужчины сильно истощено. Множественные ушибы, ссадины, даже перелом ребер, все это было тем, что сейчас сопровождало его состояние. Похоже, изолировать людей и не только, от энергии, которая могла бы позволить восстановиться в короткие сроки, было тут обычной практикой.
— Нет, вовсе нет, — тихо сказал он. — Я рад, — глубоко вздохнул он, — что вы уходите…
— Мы уходим, — поправила его я, — оглох ты что ли?
— Нет, — покачал он головой.
— Что «нет»? — уже совершенно растерявшись, спросила я. — Идем, нет времени тебя уговаривать…
— Я не пойду.
Я непонимающе посмотрела на мужчину, может быть, по голове его били? Да, вроде бы все в порядке в этой области, судя по моим ощущениям.
— У них мой сын, Соль, — сказал он так, точно извинялся за собственную нерешительность. — Но, я уверен, совсем скоро им придется меня отпустить из-за грядущей войны, я, конечно же, буду нужен…да, — как-то неловко закончил он.
Наши взгляды встретились. Я видела на самом их дне эту обреченность, принятие собственной участи, какой бы она ни была. Но была там и надежда на то, что казалось самым важным для этого мужчины. Он верил, что сможет выкупить жизнь сына. Пусть даже, если и такой ценой. Что Ариен не тронет то, что было для него дороже всего на свете. Было ли это всего лишь биологическим механизмом или прихотью души, но ни один отец или мать не выберет собственную безопасность, предпочтя ее безопасности собственного ребенка. Я могла это понять.
Я протянула свою ладонь, сквозь прутья решетки, и коснулась его щеки. Это было так мало, но это было то единственное, что он мог позволить мне сделать для него. Забрать его боль, поддержать его тело, исцелить его раны. Он прильнул к моей ладони, точно греясь в тех лучах, что исходили от нее и посмотрел так, что у меня перехватило дыхание, от той степени благоговения, что царило в его взгляде.
— Спасибо, — практически не слышно, сказал он, как если бы говорил «прощай».
— Мы еще встретимся, Саймон, — наверное, строже, чем следовало, сказала я. — Ешь…хорошо, — многозначительно добавила я.
Не дожидаясь ответа, я схватила Лил за руку и прильнула к Кирану, пряча стоявшие в глазах слезы у него на груди.
* * *
Она и ее спутники исчезли столь же стремительно, как и появились. Некоторое время Саймон задумчиво рассматривал пространство по ту сторону его камеры. Иногда он сам себе казался аланитом с изъяном. Он часто себя спрашивал, почему он такой? От чего не может просто смотреть на чужую боль? Почему так остро воспринимает страдания посторонних людей? Не то, чтобы он есть и спать не мог, пока кому-то другому плохо, но пройти мимо чужой беды не мог. Помогать старался, как умел. Последнее не отдавал, но и безучастным редко оставался. Его не очень любили коллеги, не слишком жаловали представители собственной расы. Он не был заносчивым или же неосторожным в словах и поступках, но и свое мнение мог всегда отстоять. Пожалуй, именно из-за этого он слыл среди своих аланитом со скверным характером и твердой жизненной позицией. А, еще, он не делил существ, что населяли его мир по расовому признаку. Они все были живыми. И этого было достаточно. Интересно, был бы он таким, если бы в раннем детстве чуть сам не отправился на тот свет? Его отец был знатным мужем в империи, а вот мать нет. Но, то ли он любил ее, то ли по какой-то иной причине, но позволил ей сохранить ребенка, и даже активно участвовал в жизни Саймона дав ему образование и толчок в этой жизни. Вот, только жена его отца была иного мнения на счет незаконнорожденного отпрыска. Мужчина не знал этого с точностью на сто процентов, но его мать была уверена, что именно та женщина отравила ее ребенка, когда тому не было и семи лет.
Он помнил хорошо только время, что был вынужден провести прикованным к постели из-за болезни. Помнил загадочного ис’шерского лекаря, которого пригласили в их дом, чтобы тот поставил его на ноги. И, еще, он помнил удивительные сказки, которые мужчина рассказывал мальчику каждый раз, когда заканчивал процедуры, запланированные на день. Истории о женщинах и мужчинах, что были сотканы из духа изменчивого бога, что существует убивая, а умирая продолжает жить. Каждая из тех историй была необыкновенной. Перед его детским измученным болезнью разумом оживали истории полные приключений, опасности и любви. Разве тогда, он мог себе представить, что однажды увидит воочию жрицу проклятого гнилью города Ортис? Что герой его детства, образ, который всегда стоял перед его мысленным взором, как олицетворение надежды, просто возьмет и возникнет из-под песков времен? Жалел ли он о том, что с ним случилось после той встречи? Пожалуй, нет. Даже, если бы все повторилось вновь, были в его жизни вещи, которые ценились гораздо больше собственного комфортного существования и, ему казалось, что благодаря этому его существование имеет чуть больше смысла.
Он постарается выжить. Обязательно постарается. И, быть может, они действительно встретятся еще раз…тогда.
Невольно пошатнувшись от накатившей на него слабости, он заметил странный металлический блеск на одной из решеток. Наклонившись чуть ближе, он увидел небольшой металлический медальон на кожаном шнурке. На блестящей глянцевой поверхности была искусно выгравирована парящая в воздухе птица…
