– Все передвижения, – повторил Вербицкий.
– А если… по интимной надобности? – ухмыльнулся Гера, приобнимая за плечи соседку Марину и многозначительно ей подмигивая. – Тоже… с кузнецом?
– Не, нам кузнец не нужен! – фыркнула Мальвина.
– Не хотите с кузнецом – будете с гробовщиком, – отрезал капитан. – Или с тюремщиком! Каждый, кто будет замечен в одиночестве или вдвоем, подлежит аресту как подозреваемый! Четные люди с этого момента ходят сам-третий.
А вот это было уже что-то новенькое, заранее они такое не обсуждали. Но, наверное, Вербицкий прав: сказал «А» – говори «Б», не останавливайся.
– На ночь в каютах установим дежурство, – продолжал между тем Андрей. – В любой момент минимум трое должны бодрствовать. Офицеры, – он обвел жестом своих четверых заместителей, – будут пока спать вместе со всеми. В наших отдельных каютах безопасно, но, полагаю, мы пятеро должны быть на виду, как и все остальные. В женской спальне как раз свободны два места…
– Кровати покойниц! – заметила Даша. – Добро пожаловать, девочки!
Галя на это лишь пожала плечами, Инна и вовсе никак не отреагировала.
– Я, Олег и Тёма на время кризиса переселимся в мужскую каюту, – закончил свою мысль капитан. – Там свободная кровать всего одна, но так как трое все равно должны дежурить, спальных мест хватит… Всем все ясно? – спросил он, обведя взглядом переваривающий услышанное экипаж.
– Ясно, – буркнул Гера. – Что ж тут неясного?..
– Ясно, – подтвердили еще несколько голосов.
– Тогда, пожалуй, у меня пока все, – кивнул Вербицкий, поднимаясь. – Еще раз призываю всех к бдительности и дисциплине – они сейчас для нас самое главное. Ну и если у кого-то появятся какие-то догадки, соображения, кто-то что-то вспомнит или заметит что-нибудь подозрительное – прошу незамедлительно ставить меня в известность. В любое время дня и ночи… Олег, – позвал он, чуть сбавив тон, обернувшись влево.
– Да? – юноша к этому моменту тоже уже был на ногах – как и многие в комнате.
– С конституцией не тяни. Преступление у нас уже есть, преступник тоже – пусть мы пока и не знаем, кто это, – а закона, который он нарушил, до сих пор нет.
– Да, обычно бывает наоборот, – заметил Олег. – Сначала закон – потом преступление.
– Вот и я о том же, – заявил капитан. – Не тяни.
– Хорошо, – кивнул юноша. – Завтра же постараюсь написать.
– Как будет готово – сразу неси мне, – велел Андрей.
– Хорошо, – повторил Олег.
Мимо них к выходу прошел Артем-третий, неся в руках пластиковую бутылку с водой, на четверть пустую.
– О, – удивился Вербицкий. – Еще осталось?
– Последняя, – ответил парнишка. – Хочешь? – без особого энтузиазма протянул он бутылку капитану.
– Нет, спасибо, – покачал головой Андрей.
– Всегда беру с собой на ночь воду, – пояснил Артем, явно довольный, что бутылка осталась при нем. – Но завтра, по ходу, придется из-под крана набирать.
– Ничего, – заметил капитан. – Это же не Москва, она тут нормальная должна быть.
– Лучше б Москва… – грустно улыбнулся парнишка.
19
«Ковчег», день третий
– Доброе утро! – в каюты, что индивидуальные, что общие, Кора по непонятной прихоти создателей «Ковчега» не являлась голограммой, а заглядывала с плоского экрана на стене. Видно ее от этого, впрочем, было ничуть не хуже, даже из дальнего угла, где сегодня ночевал Олег, а голос гремел так, что, наверное, мертвого мог бы разбудить. – Время на борту – восемь часов утра. До завтрака у вас есть тридцать минут.
– Чтоб тебя закоротило, железяка! – недовольно буркнул с соседней от Олега койки Рома. – Спать хочу!
– А правда, давайте перепрограммируем завтрак на попозже, – предложил, усаживаясь на кровати, рыжий Артем – вчера вечером он снова нацепил на нос свои круглые очки и сейчас первым делом проделал то же самое. – Мы же можем? В смысле, капитан может?
– Капитан может все, – заявил от противоположной стены Максим. – И даже немного больше.
– Мочь-то он может, но менять время завтрака не будет, – из-за двери санузла в каюту шагнул Вербицкий – бодрый, гладко выбритый, в серых форменных штанах, но с обнаженным торсом. Кубикам его пресса, пожалуй, мог бы позавидовать иной культурист. – Режим дисциплинирует. Как и униформа, кстати. Вчера не сказал, говорю сегодня: прошу всех носить ее, а не земную одежду.
– Ну вот, а я только собрался выйти к завтраку в смокинге, – притворно возмутился рыжий.
– Смокинг к завтраку – моветон, – заявил Дима.
– Правда? Ну, тогда ладно… А что это там тезка мой еще дрыхнет? – легко сменил тему разговора рыжий. – Пните его кто-нибудь, а то проспит все на свете!
Олег подумал было, что речь идет о вице-капитане Тёме, но, обернувшись, увидел, что тот вовсю прыгает на одной ноги возле своей койки, запутавшись в брючине, и на взбадривающий пинок явно не напрашивается. А вот третий Артем и правда продолжал спать, укрывшись с головой. Так и не дождавшись, чтобы кто-то пошел его будить, рыжий возложил эту миссию на себя: спрыгнув с койки, прошлепал босыми ногами по полу и резко сдернул с тезки одеяло.
– Артемио, подъем! Труба зовет!
Спящий даже не пошевелился.
– Артемио! Ой, ты что, обделался, что ли? – повел носом рыжий и, бросив одеяло на пол, протянул руку, как видно намереваясь встряхнуть тезку за плечо, но тут же как ужаленный отдернул ее назад. – Пацаны! – изменившимся голосом проговорил паренек. – Он холодный совсем!
– Что? – решительно отстранив рыжего, к спящему – спящему ли?! – шагнул Вербицкий. Потрогал за плечо, приложил пальцы к шее. – Яп-п-понская чума!.. – вырвалось из уст капитана.
Почти все, не исключая Олега, подорвались со своих мест и окружили кровать Артема-третьего.
– Он не дышит! – ахнул Рома, поводя ладонью перед умиротворенным лицом «спящего».
– Так не определишь, – возразил ему Максим.
– Пульса нет, – заявил, устраняя сомнения, Андрей. – Тело уже начало остывать.
Гера выругался – куда заковыристее, чем недавно позволил себе капитан.
– Девять негритят, поев, клевали носом, один не смог проснуться – и их осталось восемь! – пробормотал себе под нос Мамаев – у кровати он стоял вместе со всеми.
– Стас, это не смешно! – одернул его Гера.
– А я разве смеюсь?! – процедил тот. – Я бы плакал, кабы умел! Вы еще не поняли? Это только начало! Они всех нас изведут по одному! Кто следующий, Кора?!
– Хотите верьте, хотите нет, но я удивлена не меньше вашего, – последовал ответ с вновь загоревшегося экрана.
– Мы, вообще-то, не удивлены, – мрачно бросил Максим. – Мы тупо в ярости.
