– Тоже мне близки – только и делают, что собачатся! – бросил Тёма.
– Близкими тоже можно быть по-разному. А у Гали вдобавок еще и явный комплекс старшей сестры. Ради Дили она вполне могла бы взять вину на себя.
– Они даже не родные сестры… – с сомнением покачал головой Олег.
– А это не важно – родные, не родные. Главное – сложившиеся отношения.
– Даже если так, – не сдавался Олег, отчего-то чувствуя обязанность заступиться за Измайлову-младшую, – Диля на убийцу похожа еще меньше Гали. У нее со всеми чудесные отношения – разве что кроме Мамая. Но убит-то не Мамай!
– Она могла просто пересказать кому-нибудь то, что услышала от сестры. Типа: «Прикинь, Галя говорит, в медотсеке такое крутое снотворное есть! На третьей полке в шкафу стоит!» Или решила так подшутить: подсыпать снотворное Артемио, чтобы тот проспал завтрак, но не рассчитала дозу…
– Подшутить – это б ее духе, – задумчиво пробормотал Олег. – Но все равно нет! – мотнул он головой. – Андрей при мне разговаривал с Дилей. Та чуть ли не с кулаками на него бросилась, когда узнала, что Галя арестована, но ни словом не обмолвилась, что знала о снотворном.
– Испугалась сознаться? – предположил Тёма.
– Она не из пугливых.
– Могла растеряться… Да просто забыть о том, что ненароком проболталась, выкинуть из головы… – предположила Инна.
– Забыть? – хмыкнул Олег. – Ты бы о таком забыла?
– Нет, но я не Диля.
– Надо сказать Вербицкому, чтобы допросил ее еще раз, – предложил Тёма. – Объяснил, чем все это грозит Гале…
– А чем, кстати? – спросила девушка.
– Над этим как раз я сейчас и работаю, – не без нотки гордости в голосе проговорил Олег, указав на свой (бывший Галин, кстати) блокнот. – Андрей просил составить нам конституцию, но пока у меня получается скорее что-то вроде уголовного кодекса. Так сказать, преступления и наказания. Как раз дошел до самого актуального для нас – убийства.
– И что у нас положено за убийство? – поинтересовался Тёма.
– Око за око, – развел руками Олег. – Смерть за смерть. А как иначе?
– Погоди, – нахмурилась Иноземцева. – Ты сам-то понимаешь, что сейчас сказал? Вот взять нашу ситуацию – обвинили Галю. Справедливо, нет – даже второй вопрос. Допустим, справедливо. И вот ты готов ее казнить? Что, лично петлю на шею накинешь?
– Решать должен будет суд, – покачал головой юноша. – Я еще детально не прописал, но мысли такие: коллегия в составе трех человек – капитан, один из вице-капитанов и один представитель от рядовых членов экипажа. Либо один капитан – судья, и двенадцать выборных присяжных – я еще не решил, какой вариант лучше. А казнь, если до нее дойдет, – путем выставления в шлюз… Но Гали как раз все это не касается, – поспешил добавить он, заметив, как помрачнела от услышанного Инна. – Закон обратной силы не имеет!
– Легко же ты готов отнять чужую жизнь, – сокрушенно покачала головой Иноземцева, проигнорировав последнее его замечание.
– Решать будет суд! – повторил Олег.
– Да, но руководствуясь написанным тобой законом!
– Может быть, ты не заметила, но наши жизни уже отнимают! – начал заводиться юноша. – Маша, Оля, Артем… По-твоему, мы не должны это остановить?
– Остановить – должны, – склонила голову его собеседница. – Но вот сами уподобляться убийце – не должны!
– А что ты предлагаешь? Погладить его по головке и отпустить – как Мамаева?
– По Мамаеву ты же сам голосовал «за»!
– И не исключено, что напрасно! Кто-то посмотрел на это и решил, что мы тут все такие добренькие! Может быть, выкинь мы вчера Мамая в шлюз – девчонки и Артем остались бы живы!
– Ты это сейчас серьезно? – прищурилась Иноземцева. – Сначала «смерть за смерть», теперь – смерть за порез плеча… Что дальше?
– Машу убили еще до истории с Мамаем, – встрял с напоминанием Тёма. – Да и Олю, скорее всего, тоже!
– Ну, ладно, с Мамаем я погорячился, – немного смутился Олег, поняв, что ошибся, увлекшись. – Но в главном-то я прав! Наказание должно быть соразмерно проступку, а покушение, не закончившееся убийством лишь по стечению обстоятельств – с точки зрения вины ничем не отличается от убийства!
– Ну да, давай за каждый косой взгляд начнем друг друга в шлюз выкидывать! – не унималась Инна.
– При чем здесь косой взгляд?! – снова взвился юноша. – На Ксюшу Мамай, по-твоему, просто косо посмотрел? Или собирался горло перерезать?
– Но не перерезал же!
– Давай тогда уж вспомним, благодаря кому!
– Он и не намеревался ее убивать!
– Это он так говорит. Теперь.
– О чем спор? – в открывшуюся дверь быстрым шагом вошел Вербицкий. – Свободны, можете возвращаться к себе, понадобитесь – вызову вас через Кору, – бросил он через плечо сопровождавшим его ребятам – Олег заметил рыжего Артема и Максима, третьего – а обязан был быть и третий – не разглядел.
– О преступлении и наказании, – ответил капитану Тёма.
– Сильная книга, – кивнул Андрей.
– Вот только жизнь сильнее, – хмуро бросила Инна.
– Тоже верно, – согласился Вербицкий. – Я осмотрел Галину каюту, – сообщил он, направляясь к центральному, капитанскому креслу. – И знаете, что там нашел?
– Струну? – предположил Тёма.
– Нет, это было бы слишком хорошо, – мотнул головой Андрей. – Или, наоборот, плохо – для Гали. А нашел я вот что, – сунув руку за пазуху куртки, Андрей достал оттуда несколько листов бумаги. – Тоже по-своему любопытно…
Встав со своих мест, Олег, Инна и Тёма сгрудились вокруг капитана.
– Это же Оля! – ахнула девушка, беря в руки первый листок.
– И Маша Родионова! – удивленно проговорил Олег. На листе, протянутом ему капитаном, синей ручкой был нарисован девчоночий профиль – очень похоже, обознаться невозможно.
– Кхм… А на третьем – Артемио? – спросил Тёма, закашлявшись.
– Нет, – мотнул головой Вербицкий. – Хотя есть один незаконченный, точнее, едва начатый и весь перечеркнутый рисунок, – продемонстрировал он еще один листок. – Это вполне мог бы быть и Артемио, но понять невозможно. А третий, он же последний, вот кто, – он протянул портрет Олегу.
Профиль на бумаге выглядел знакомо. Слишком знакомо.
– Это… я?! – внутри у юноши словно что-то оборвалось.
– Или твой брат-близнец. Есть у тебя такой? – спросил капитан.
– Нет… – машинально выдохнул он.
– Это Галя рисовала? – деловито задала вопрос Инна.
– Видимо, да, после обыска в каюте я с ней еще не разговаривал, – ответил Андрей. – Но листы явно вырваны из ее блокнота.
