– Эка удивил! – хмыкнул Олег, ожидавший от капитана чего-то большего. – Это было ясно еще пять дней назад!
– Пять дней назад нам хотя бы не предлагали совершить коллективное самоубийство! – заметил Андрей.
– Речь не о самоубийстве! – вмешалась Инна, отходя от стены – Олегу показалось, что Галя при этом облегченно перевела дух. – Самоубийство и самопожертвование – это как говорят в Одессе, две большие разницы!
– Спорно, но допустим, – кивнул ей Вербицкий. – Так или иначе, нам придется верить на слово Чужому. Или не верить. И, честно говоря, я пока верить ему не склонен.
– Просто потому, что хочешь жить? – резко спросила Иноземцева.
– Просто потому, что несу ответственность за жизнь двадцати трех человек – это если исключить жнеца и сеятеля.
– А за жизнь семи с половиной миллиардов, оставшихся на Земле? – не уступала Инна.
– Простая арифметика тут не работает, – покачал головой Андрей. – Семь миллиардов больше, чем двадцать душ, но я не знаю, могу ли хоть чем-то помочь первым, однако, должен для этого гарантированно погубить вторых?
– Кто у тебя остался на Земле? – спросила капитана Иноземцева.
– Отец, мать и старший брат, – ответил после небольшой паузы тот. – Бабушек и дедов перечислять? И еще почти сорок юных оболтусов из секции каратэ, моих подопечных.
– У меня отец, мать и лучшая подруга, – сказала Инна. – Галя, у тебя?
– Мама с папой, тетя с дядей – Дилины родители, дедушка… – пробормотала Измайлова.
– У тебя, Олег?
– Мать с отцом. Ну и друзья, конечно, – проговорил юноша. – Только я уже как-то… это… – не то, чтобы он смирился с их гибелью – просто решил для себя: они там, а он здесь, между ними бездонная черная пропасть космоса, и ничего уже тут не исправишь…
– Родители, родственники, друзья, знакомые, – подытожила Инна. – И еще миллионы людей, о которых мы и не слышали. Все они на одной чаше весов. И мы двадцать на другой – попавшие сюда, в общем-то случайно. Любой из нас легко мог остаться на Земле, кто-то из них мог оказаться на «Ковчеге»… Разве выбор не очевиден?
– А если Чужой врет? – бросила Галя.
– Ни одно из его утверждений Кора не опровергла, – заметила Инна.
– Но главные – не подтвердила!
– Если даже существует один шанс из миллиона, что Чужой говорит правду, мы не вправе вот так просто от него отмахиваться!
– Отмахиваться никто и не собирается, – поспешил заявить Вербицкий. – Но совать голову в петлю по первому мановению его левой пятки – причем не только свою голову, но и других – тоже.
– Нужно всех собрать и все им рассказать! – предложила Галя.
– Нет! – отрезала Иноземцева. – Мы не можем так поступить: среди них жнец!
– Ну и что, что жнец?
– Если он поймет, что нам все известно, не даст нам ничего сделать!
– Один против всех?
– Не факт, что он окажется один, – покачал головой Вербицкий. – Инна права… Права в том, что рассказывать пока ничего никому не нужно, – быстро поправился он. – По крайней мере до тех пор, пока я не переговорю с Чужим.
– То есть ты решил идти? – спросил его Олег.
– Похоже, ничего другого не остается, – развел руками Андрей. – Единственное, попрошу: не взрывайте «Ковчег», пока я не вернусь из лабиринта, – добавил капитан, обращаясь главным образом к Инне. На губах его на миг промелькнула улыбка, но веселым Вербицкий совсем не выглядел.
– Не будем, – совершенно серьезно пообещала капитану Иноземцева.
39
«Ковчег», день шестой
– Они возвращаются, – сообщила Кора.
– Что, оба? – удивился Олег. – И Чужой тоже?
– Оба, – подтвердила хозяйка «Ковчега». – Вышли из лабиринта и идут по коридору к лифту.
– Можете дать картинку? – нетерпеливо попросила Инна.
– Пожалуйста, – кивнула Кора, исчезая.
На ее месте тут же появились Вербицкий и «Тёма». Они шли рядом, о чем-то разговаривая, словно хорошие приятели, – слов, правда, слышно не было: звуком изображение не сопровождалось. Лицо Андрея оставалось бесстрастным, Чужой же, несмотря на широкую улыбку, выглядел скорее взволнованным: суетился, жестикулировал, то и дело норовил опередить спутника и заглянуть ему в глаза.
Внезапно капитан остановился и показал рукой куда-то вперед. «Тёма» посмотрел в том направлении и резко перестал улыбаться.
– Что там еще такое? – нахмурилась Инна. – Кора, можете показать?
– И звук дайте! – попросил Олег.
Фигуры Вербицкого и Чужого резко уменьшились в размерах, так что сделались видны стены коридора, по которому они шли внизу, поворот к лифту и за ним – пять или шесть человек, заступивших дорогу капитану и его спутнику: Олег узнал Геру, Мамая, Максима, Антона и Дашу, за их спинами, кажется, был еще кто-то, но на этом голограмма обрывалась. Все они были вооружены, кто копьем, кто дубинкой, кто ножом.
– Откуда их нелегкая принесла? – сердито бросила Иноземцева. – Специально же время встречи под ужин подгадали!
– Ужин как раз закончился, – подсказала Галя.
Тем временем губы Андрея зашевелились: он что-то сказал, но здесь, в рубке его по-прежнему слышно не было.
– Кора, мы же просили звук! – воскликнула Инна.
«…снюхались с убийцей!» – послышалось тут же. Голос, правда, принадлежал не Вербицкому, а кому-то из ребят, стоявших у него на пути, – кажется, Максиму или Гере.
«Я говорил, они всех нас собираются убить!» – а вот это уже был Мамай.
«Тихо! – строго потребовал капитан. – Все намного сложнее, чем вы думаете!»
«Куда уж сложнее!» – бросила Даша.
«Отдай нам Чужого!» – снова заговорил Гера, угрожающе выставляя вперед копье.
Упомянутый Чужой проворно юркнул за спину Вербицкого.
«Убери свою зубочистку, – поморщился Андрей. – Все – уберите оружие! Тогда поговорим».
Несколько дубинок послушно уткнулись в пол, но острие Гериного копья так и смотрело капитану в грудь.
«Хватит разговоров! – рыкнул бородач. – Наговорились уже! Пришло время пролить голубую кровь!»
– Придурок, она у него такая же красная, как у тебя… – прошептал себе под нос Олег.
«Да! – выкрикнул Мамай. Он своей дубинки тоже не опустил. – И кое-чью еще! Пока вы не взорвали к чертям наш корабль!»
– Откуда они знают? – удивилась Галя.
Олег этого тоже не понял, но гадать сейчас было некогда.
«Встаньте оба на колени и заложите руки за голову», – Гера сделал шаг вперед. Толпа, как привязанная, подалась за ним, и стали видны еще несколько человек: Рома, Володя, Аня…
