В коридоре снова послышались осторожные шаги. Похоже, та, что пришла в святилище, боялась помешать ее медитации и все же была вынуждена прервать уединение жрицы. Девушка повернула голову и сделала приглашающий жест. Из темноты возник знакомый силуэт – Дегина, младшая жрица. Непосвященная низко поклонилась ей – такие, как она, в храме выполняли обязанности служанок. Это было их Послушание.
– Мелья, – взволнованно прошептала она, – уже полдень. Прибыли «серые плащи».
Герика равнодушно пожала плечами: и что с того? Каждый день, когда солнце поднималось в зенит, ворота храма открывались и во двор перетекали вереницы паломников, желающих поклониться Великой Тривии. Десятки мужчин и женщин в одинаковых серых плащах, спасавших от палящего солнца, с корзинами подношений в руках и молитвами о милости в сердце.
– Мелья, с ними приехала царевна Солан.
Герика изумленно взглянула на младшую жрицу. Дочь царя Ангуса была здесь не так давно – Луна не успела народиться дважды, и тогда в храм прибыла целая процессия: царь Кадокии приехал просить у Богини благословения на брак своего сына и наследника, старшего брата Солан. Судя по богатым дарам, которые Ангус оставил на алтаре Тривии, брачный союз обещал быть выгодным, а сам праздник – пышным.
После этого никаких известий из Кадокии мелья не получала. Что же случилось?
Герика потянулась было к висевшей на поясе дощечке для письма, но вовремя сообразила, что в святилище слишком темно. Тогда она жестом поблагодарила Дегину за новость, а когда та ушла, с трудом поднялась с пола, распрямив, наконец, затекшие ноги. Поклонилась статуе своей Богини, приложив обе руки к сердцу, и осторожно, чувствуя болезненное покалывание в ступнях, поспешила во двор.
Странно, очень странно. Дегина сказала, что Солан прибыла в храм с группой «серых плащей». Виданное ли дело – дочери царя путешествовать с простолюдинами! О чем думал государь Ангус, отправляя юную девушку в неблизкий и довольно опасный путь? Хотя, возможно, крытую повозку с царевной сопровождает отряд опытных воинов. Десяти или двенадцати фалангеров
1 вполне хватило бы, чтобы…
Пораженная Герика застыла в дверях, не веря своим глазам. Не было никакого отряда, не было даже крытой повозки: был только толстый соловый мерин, на котором гордо восседала закутанная в серый плащ царевна, и две молодые женщины, ее служанки, которые, по всей видимости, весь путь проделали пешком.
Герика, нахмурившись, схватилась за дощечку и стило. Тем временем Солан, заметив ее, соскользнула с коня и неловко заковыляла ей навстречу.
– Не понимаю, как мужчины весь день проводят в седле и после этого могут сражаться! – смеялась она. – Или это мой мерин настолько толст, что я, боюсь, теперь никогда не смогу сомкнуть ноги!
Ее служанки расхохотались. Герика еще сильнее сдвинула брови, продолжая яростно выцарапывать буквы на податливом воске.
– Да устелет Богиня твой путь лепестками цветов! – Солан подошла и заключила жрицу в объятия. Капюшон плаща съехал, обнажая пепельно-русые волосы царевны, уложенные в простую прическу. По крайней мере, она не стремилась подчеркнуть свое положение… но Герика все равно отступила на шаг и резким движением протянула ей дощечку, на которой было всего два слова:
«Это безумие!!!»
– Ох, – виновато вздохнула царевна, оглядываясь на служанок, – ты права, Герика, и мой отец был бы того же мнения, если бы знал… – Жрица всплеснула руками: ну, разумеется, стоило догадаться, что Ангус не благословлял свою дочь на эту поездку! – Но поверь, мне было необходимо увидеть тебя. Многое изменилось, и… – Солан перешла на шепот: – … мне нужна твоя помощь.
Герика долго и испытующе разглядывала ее. Потом снова взялась за стило:
«Поговорим там, где нас никто не услышит».
В это время года плодовые деревья в храмовом саду еще не полностью отцвели, и теперь белые и розовые лепестки то и дело падали на мраморную скамью, на головы и плечи сидящих рядом девушек.
– Они словно благословение Богини… – Солан подставила ладонь, и несколько кружащихся лепестков тихо опустилось в нее. Хмурая Герика нетерпеливо постучала острой палочкой по оборотной стороне дощечки, и царевна вернулась к своему рассказу: – Ну, так вот: роскошнее пира, чем на свадьбе моего брата, в Кадокии не было уже много лет. Этот брак укрепит политический и военный союз между нашим государством и соседним Эфраном, и отец говорил…
Герика сделала жест, словно приподнимала с лица покрывало. Солан улыбнулась:
– Невеста? Совсем ребенок, намного моложе меня. Мы боялись, что она лишится чувств во время церемонии – настолько бедняжка была взволнована и напугана. Жрецы, проводившие обряд, предлагали отложить осуществление брака, но ее родители настояли. – Девушка опустила глаза и заговорила тише: – Служанки сказали, что утром после свадебной ночи лицо новобрачной было опухшим от слез. Мой брат вовсе не чудовище… он красив и силен, его есть за что полюбить… и все же она не выглядела счастливой. Скорее, наоборот. Радовались только царь и царица Эфрана, получившие богатый выкуп за дочь, разрешение на беспошлинную торговлю и надежного союзника в какой-то там назревающей войне.
Герика удивленно выгнула бровь, но царевна пожала плечами:
– Не спрашивай, я совершенно не разбираюсь в политике, да мне это и не нужно. Эриней с десяти лет всюду сопровождал отца, даже на переговорах, но он будущий правитель, а я… Моя роль достаточно скромна: укрепить очередной союз Кадокии с одним из соседних государств. – Солан вздохнула и замолчала, и Герика вдруг поняла, что привело ее сюда. Она схватила дощечку и быстро нацарапала на ней:
«Тебя выдают замуж?»
– Вскоре после свадьбы Эринея отец сказал, что решил мою судьбу. – Солан подняла на нее чуть увлажнившиеся темно-синие глаза и едва выдавила улыбку. – Он не назвал имени, лишь срок: ближайшее новолуние. Поэтому я хотела попросить тебя провести обряд. Хочу узнать, что меня ждет, и понять, смогу ли я стать счастливой.
Герика задумчиво побарабанила пальцами по скамье, прищурилась, затем принялась писать.
«Сегодня я не смогу. Я совершила ошибку и вызвала порицание Матери. Мы можем поднести Ей дары, а завтра утром я попрошу Ее показать мне твою судьбу».
– Хорошо, – легко согласилась царевна, возвращая дощечку. – Я могу остаться в храме на день или два. Вряд ли отец хватится меня: он покинул столицу для очередных переговоров, а брат с молодой женой путешествует по Эфрану. Вот я и решила, что это подходящий случай увидеться с тобой и помолиться Великой Тривии.
Герика покачала головой и многозначительно похлопала себя по лбу. Но Солан только рассмеялась.
– Ох уж эти ваши обеты! – проговорила она. – Я бы не смогла молчать целый год. Когда же завершится испытание, Герика? Я так соскучилась по твоему голосу.
