Но танарийский царь не стал ничего рассказывать. Всесильные боги каждому дадут свой урок и каждому воздадут по заслугам.
Хочется верить, что однажды они не забудут и про него.
8
Сандалии Солан, расшитые бисером и золотой нитью, были мягкими, удобными, но совершенно не приспособленными для долгой ходьбы по неровной и каменистой местности: солнце еще не успело полностью опуститься за горизонт, как на них лопнули ремешки, обхватывающие ступни.
– Я не могу идти дальше. – Девушка остановилась и беспомощно огляделась. – Не босиком же, в самом деле…
Герика, а потом Зелия попытались помочь ей и кое-как соединили тонкие полоски кожи, но не успела царевна сделать и полсотни шагов, как начали рваться другие. Герике и самой приходилось туго: ее обувь была слишком открытой, домашней, и потому в нее постоянно набивался песок и мелкие камешки, из-за которых ремешки беспощадно натирали кожу. Поначалу она терпела, затем стала прихрамывать, а потом каждый шаг начал причинять ей невыносимую муку. В конце концов, Герика тихо всхлипнула и остановилась. Тайлин склонилась к ее ногам и ахнула:
– Да у нее тут все до крови стерто!
– Мужчины! – презрительно фыркнула Зелия, поджала губы и решительно направилась вслед за уходящим вперед отрядом. Остальные жрицы усадили Герику на ближайший выступающий из земли камень, сняли с нее сандалии и промыли потертости чистой водой из фляги. Щипало ужасно – у девушки слезы на глаза наворачивались.
– Мелья, тебе нужно было вернуться в храм, – проговорила одна из воительниц, Мира, близкая подруга Зелии. – Почему ты не убежала? Мы бы помешали ему схватить тебя.
Герика опустила глаза и покачала головой.
– Она хотела быть рядом со мной, – объяснила Солан, – потому что боялась за меня. Я просила ее остаться, но…
Царевна замолчала, видя, какие взгляды бросают на нее воительницы: как будто именно она была виновата в том, что произошло с Герикой. Как будто все случилось из-за нее, глупой, беспечной, балованной девчонки, вздумавшей поступить так, как обычно не поступают.
Нет, это не я, это все мужские игры, в которые не посвящают женщин!
Может быть, именно поэтому в них столько крови…
Герика увидела обиду в глазах подруги, потянулась было за дощечкой… и обнаружила, что за поясом у нее осталось только стило. Единственное средство для общения с окружающими теперь находилось в руках танарийского царя. Если, конечно, он походя не выбросил не нужную ему вещь.
Жрица вздохнула и уронила голову на руки.
Через некоторое время Зелия вернулась с одним из всадников. Кажется, старшим из эквистеров
4 Искандера.
– Вот, полюбуйтесь, – проговорила она, без особых церемоний показывая ему кровавые мозоли Герики и порванные сандалии царевны. – Эти девушки больше не могут идти пешком. У них нет подходящей обуви. Если их состояние хоть немного заботит вашего государя, пусть он выделит им лошадей.
– В отряде нет свободных голов, – ответил всадник.
– А у царевны и мельи нет запасных ног! – огрызнулась Зелия. – Мы не двинемся с места, пока царь не придумает, как быть.
– Будто других дел у него нет! – проворчал мужчина. Но старшая из воительниц демонстративно села на камень рядом с Герикой, сняла свою обувь и принялась не спеша проверять каждый ремешок. Остальные жрицы последовали ее примеру, усевшись кто на траву, кто прямо на землю. Увидев это, танариец возмущенно фыркнул, развернул коня и поскакал догонять уже изрядно удалившееся войско.
– Они же не бросят нас здесь? – робко спросила Солан у Зелии. Жрица только усмехнулась:
– Разумеется, нет, до тех пор, пока ты нужна Искандеру. К тому же скоро стемнеет и царь прикажет ставить шатры. Людям и лошадям нужен отдых.
Царевна закусила губу: ей еще ни разу в жизни не приходилось ночевать посреди степи без привычных удобств, соответствующих ее положению, и в окружении такого количества мужчин. Хорошо если они будут просто охранять ее сон, а не вздумают под покровом темноты пробраться в шатер.
«Надо попросить Герику лечь рядом, – подумала девушка. – А остальные жрицы пусть лягут у входа и сторожат, сменяя друг друга».
Где-то вдалеке послышался протяжный зов походного горна.
– Я же говорила, – усмехнулась Зелия. – Сейчас начнут разжигать костры, а потом приедут за нами.
Царь расщедрился лишь одну лошадь – тягловую, непонятной масти и с виду еще более спокойную, чем оставленный в храме мерин. Но зато к ней прилагалась небольшая открытая повозка. Правда, свободного места в повозке было совсем мало: все было занято необходимой отряду провизией, снаряжением и питьевой водой.
– Царевна и жрица пусть сядут с краю, – распорядился возница, сопровождавший ценный груз. – Остальные дойдут пешком.
– И на том спасибо, – буркнула Тайлин, помогая мелье залезть в повозку. Солан кое-как забралась сама. Возница, не дожидаясь, пока они устроятся поудобнее, громко цокнул языком, и конь, опустив голову, не спеша направился туда, где один за другим вспыхивали походные костры.
Герика молча смотрела перед собой. Боль в ногах постепенно затихла, и теперь девушка чувствовала себя уставшей и разбитой. Великая Тривия, кто бы мог подумать, что этот день закончится именно так!
Она попыталась хорошенько обдумать свое положение, но, видимо, от бессилия, мысли ее расплывались и путались. Ах, если бы она могла поговорить с Солан или с Зелией, поделиться тем, что творилось у нее на душе! После таких разговоров становилось легче, чувства успокаивались, мысли переставали ускользать. Безмолвие же давило на нее с такой силой, что Герике хотелось зарыдать в голос, благо послушание это не запрещало. Но нет, только не здесь и не сейчас.
Она повернулась и увидела поникшие плечи сидящей рядом царевны. Угораздило же Солан оказаться тем камешком, что срывает лавину событий! Впрочем, Герика на нее не сердилась: на все, как известно, воля Богини. Но если дальнейшая участь Солан была более-менее понятной, как и доля жриц-воительниц, то собственная судьба для Герики оставалась совершенно неясной. Словам северянина она, разумеется, не поверила и решила, что он просто пошутил, желая припугнуть ее. Глупец! Она – Посвященная, мелья Великой Тривии, и кроме того…
О, боги, а как же грядущее Посвящение в Высшие жрицы?! Неужели теперь оно будет отложено? Не могу поверить, что несколько лет обучения, полных нелегких обетов и послушаний, прошли совершенно напрасно!
Герика тут же отогнала пугающую мысль. Чем ценнее награда, тем сложнее посылаемое богами испытание. Посвящение в Высшие жрицы в ее возрасте – дело небывалое: в храмах Тривии не было ни одной новой атикайи моложе тридцати лет. Вероятно, Богиня решила проверить свою слишком юную дочь в самых суровых условиях, и бедная Солан, сама того не подозревая, помогла исполнить Ее волю.
