– Замолчи, – почти ласково сказал он. – Лучше будь послушной и делай все, что я тебе велю. И, если ублажишь меня как следует, быть может, я тебя не убью.
Захлебывающуюся рыданиями девушку опрокинули на спину. Один из воинов держал ее руки, вытянутые за головой, двое других прижали к земле ее брыкающиеся ноги. Флегий, приподняв свою длинную тунику, навалился сверху и стал покрывать слюнявыми поцелуями лицо и шею царевны. Она уворачивалась, трепыхаясь в его объятиях, ее скрученные в узел волосы растрепались и рассыпались по траве. Советник сипло дышал ей в ухо, и Солан понимала: на этот раз надеяться не на что. Она избежала плена и надругательства той ночью в Баасе, как и Йелло – смерти; теперь же пустынник мертв, а ее первым и единственным мужчиной станет человек, предавший ее отца и ее страну. А потом он убьет ее и скажет, что это тоже дело рук царя Искандера…
– Раздвиньте шире! – приказал Флегий, почувствовав, что она инстинктивно сжимает ноги. И смачно плюнул на ладонь.
«Вот и все…» – в отчаянии подумала она и зажмурилась.
Ну уж нет.
Солан открыла глаза. Внутренний голос, спокойный и холодный, прозвучал так ясно, словно кто-то произнес эти слова прямо ей в ухо. И страх отступил. Она пошевелила пальцами обеих рук… ладони державшего ее воина от возбуждения стали влажными и скользкими.
Очень хорошо.
Что-то колющее уперлось ей в запястье. Солан вывернула кисть и нащупала в траве выпавшую из волос деревянную шпильку. Длинную, острую.
Ту самую, которую однажды на привале ей выстругала Анат.
Прекрасно. То, что нужно.
Солан перевела взгляд на Флегия. Советник тянулся к ней трясущимися от вожделения губами, одновременно пытаясь протолкнуться в ее тело. В следующее мгновение, резким рывком высвободив руку из плена влажных пальцев, она с силой вонзила деревянную шпильку ему в глаз.
Почти на всю длину.
И даже не вздрогнула, когда та с хрустом переломилась где-то внутри.
Дикий, нечеловеческий крик разорвал царившую в степи тишину. Корчащийся от боли советник откатился в сторону, вопя и воя, как обезумевшее животное. Воины бросились к нему, чтобы помочь, но он отбивался от них и сыпал проклятиями.
Внутренний голос смеялся.
Солан поднялась с земли и, пошатываясь, направилась к своей лошади. Раньше, чтобы забраться в седло, ей требовалась помощь жриц или служанок, но сейчас она обошлась без них: схватилась за гриву, подтянулась, вскарабкалась и подобрала поводья. Лошадь громко фыркнула, и один из воинов обернулся.
– Куда?! – закричал он. – Стой!
– Держите девчонку! – исступленно завыл советник.
Солан была плохой наездницей, но не раз наблюдала, как танарийские эквистеры и северяне одним движением посылают коней в галоп. И попыталась сделать, как они: ослабила повод, немного откинулась назад и ударила лошадь пяткой в бок. Возможно, та угадала ее намерения и пошла легким галопом – но недостаточно быстрым, чтобы можно было сбежать. Солан слышала позади топот копыт, крики преследователей, и с ужасом думала, что они сделают с ней, когда догонят…
Не оборачивайся.
Солнце обжигало. Кровь шумела в ушах. Топот приближался. Девушка отчаянно дергала повод, колотила пятками по бокам, но лошадь почему-то не хотела скакать быстрее.
Что-то просвистело возле ее уха, и кто-то у нее за спиной сдавленно вскрикнул.
Не оборачивайся!
Откуда-то сбоку ей наперерез вылетело трое всадников, один из которых стрелял на скаку из лука, и Солан показалось, что он целится прямо в нее. Она испуганно вскрикнула, бросила поводья и пригнулась, вцепившись руками в гриву. Ее непонятливая лошадь резко остановилась, недовольно взбрыкнула, и царевна уже второй раз за сегодняшний день оказалась сброшена на землю.
Сил встать у нее уже не было. Солан лишь приподняла голову и увидела множество окруживших ее лошадиных ног. Чьи-то сильные руки подхватили ее, перекинули через седло, и до боли знакомый голос отдал приказ:
– Найдите остальных.
Удивиться Солан тоже не успела. В ушах у нее зашумело, перед глазами замелькали красные пятна – и она с облегчением провалилась в глубокий обморок.
Герика скучала.
Казалось, год послушания пролетел быстрее, чем этот последний оставшийся день, тянувшийся бесконечно долго. Спустившись после завтрака в сад и неторопливо гуляя в тени фруктовых деревьев, мелья тщательно обдумывала свое положение и свои дальнейшие действия. Увы, после разговора у фонтана почти все доводы разума о том, что неотесанный и грубый вождь северян ей не пара, перестали выглядеть убедительно. Рагнар показал ей, что может быть другим, и этот другой с каждым днем нравился ей все больше. Но, как бы ни изменилось ее отношение к северянину, главное препятствие оставалось неизменным: долг перед семьей. Отец никогда не одобрит этот брак, а если узнает, каким образом он был заключен, неприятностей не избежать. Это будет как раз тот случай, когда Рагнара не спасет ни его хваленое оружие, ни его воины, ни даже покровительство Искандера.
Остается надеяться только на помощь Великой Богини. Она предсказала мне этого мужчину, значит, она же подскажет и способ все уладить.
Немного приободренная, Герика вернулась во дворец и стала искать себе занятие, которое помогло бы скоротать время до вечера. От скуки она уже хотела выйти на террасу и в одиночестве поупражняться с бичом, но тут пришла Лара с сообщением, что курьер благополучно отправлен, и пригласила мелью в свои покои. Там Герика впервые увидела сыновей Калигара – двух маленьких мальчиков трех и пяти лет, и с удовольствием провела в играх и занятиях с ними остаток дня. Общение с детьми умиротворяло ее, и, глядя на бойких и смышленых малышей, мелья то и дело задумывалась о том, какие сыновья могли бы быть у них с Рагнаром. Высокие, наверняка темноволосые, с зелеными глазами или с серыми, как у нее… но, в любом случае, никто и никогда не посмел бы смеяться над ними. Она это знала точно.
Когда на город спустились сумерки, а детей уложили спать, Герика и Лара вышли на балкон. Вдалеке над деревьями показался бледный краешек полной луны.
– Уже скоро, госпожа, – улыбнулась Лара. – Потерпите еще немного.
Мелья закрыла глаза и глубоко вздохнула.
Чуть позже, уединившись в своих покоях, Герика опустилась на колени напротив окна, за которым все выше поднималась луна, зажгла приготовленную заранее свечу и погрузилась в молитвы, благодаря Богиню за посланные ей испытания и прося у нее помощи и защиты в будущем – для себя, для Солан, для добросердечной Лары и ее детей, и для всех женщин, имена и лица которых бережно хранились в памяти. Лунный свет окутывал ее нежным сиянием, и в какой-то момент Герике показалось, что ее лба коснулись невидимые теплые губы. Это был знак. Мелья подняла голову, взглянула в ночное небо и улыбнулась.
