– Atropia? – изумленно воскликнул Солмир. – Но ведь это смертельный яд!
– Да, – устало кивнула Герика, – это яд, но он – единственный может противостоять действию мускарии. Все зависит только от количества капель. И еще от тех компонентов, что я добавлю к нему.
Она быстро записала на дощечке рецепт и протянула его ошеломленному лекарю:
– Принесите мне все, что указано здесь, приготовьте полые трубки для вливания снадобья… и помолитесь Великой Тривии, чтобы у нас получилось.
Это была тяжелая ночь.
В небольшом помещении схолоса было влажно и душно, и уже очень скоро туника Герики начала прилипать к спине. Она сидела в стороне за узким и неудобным столом, смешивала, вливала, разогревала, добавляла и хорошенько взбалтывала, превращая отдельные ингредиенты в нечто чудодейственное и краем глаза наблюдая за тем, как яростно и настойчиво северяне стремятся вернуть к жизни умирающих собратьев. Они определенно знали, как хорошенько размять застывающее тело – не важно, от холода или от того, что кровь перестает двигаться под воздействием яда. Щедро плеснув разогревающего масла, они по двое растирали каждого из отравленных с головы и до кончиков пальцев ног, а когда уставали, что случалось довольно нескоро, их сменяли двое следующих. В воздухе висел густой запах лимона, имбиря и терпкого мужского пота – и для всех сейчас это был запах надежды.
Рагнар тоже был здесь, и если не разминал, то проверял, слышно ли биение сердца, и при надобности использовал всю мощь своих легких, чтобы помочь пострадавшим дышать, держал трубки, пока Солмир аккуратно вливал в них нагретое вино. Но он ни разу не посмотрел в сторону Герики, а если и говорил, то только с собратьями и только на чужом языке. Даже когда в схолос заглянул взмокший, пропахший конюшней Калигар и сообщил, что три лошади пали, а остальных удалось отпоить, но вряд ли они доживут до утра, вождь ничего не сказал ему. Только молча кивнул.
Герика старалась сосредоточиться, внушая себе, что сейчас не время и не место для посторонних мыслей: малейшая неточность могла привести к роковой ошибке, которая не только погубит троих северян, но и сломает еще две жизни. Руки ее дрожали, но она заставляла себя действовать четко, так, как было написано в свитке: окунуть тонкую иглу в экстракт atropia, медленно вытащить, подождать, пока на кончике соберется крошечная капля, и осторожно добавить ее в почти готовое противоядие… Пот стекал по лицу мельи вперемешку со слезами, но она боялась отвлечься даже на миг, чтобы вытереть глаза.
«Когда люди думают, что знают свое будущее, боги смеются над ними…»
Какой мудрой она ощущала себя, когда писала эти слова для северянина! И как глупо у нее самой получилось устроить собственную судьбу: ловко, как ей казалось, обойдя одно препятствие, она с размаху уперлась в другое. Боги посмеялись над ней, и Герика не успела ничего объяснить Рагнару. Хотя собиралась – как только он вернется, а она выполнит обет и снова сможет говорить.
Крошечная блестящая капля беззвучно упала в густое, темное варево. Все, теперь хорошенько смешать и немедленно дать умирающим. А потом сидеть, кусая губы и пальцы, и ждать, прекратят они умирать или нет.
– Бешеная ягода… Ну, надо же! – покачал головой Солмир, помогая ей вливать целебное снадобье в едва приоткрытые рты. – Просто невероятно.
Рагнар все это время стоял в стороне и смотрел. Когда они закончили, вождь повернулся и, так и не произнеся ни слова, вышел из схолоса во двор.
Вскоре оттуда донеслось нестройное пение, которое подхватывали все новые и новые голоса. Кромхеймцы, которые в это время продолжали растирать своих соплеменников, тоже стали негромко подпевать. Из всех слов Герика сумела разобрать только часто повторявшееся имя сурового северного бога.
– О чем эта песня? – робко спросила она у Арне.
– Это молитва, – ответил он. – Когда воин бороться со смертью или женщина тяжело рожает, все друзья и семья собираться вместе и просить Крома придать сил. Всегда помогает.
Мелья кивнула. Она уже готова была молиться кому угодно и как угодно, только бы противоядие подействовало. Но погружаться в молитвы было некогда: если второй яд все же победит первый, придется срочно готовить управу на победителя. Иначе у северян просто не выдержит сердце.
Удивительно, но они боролись. Вопреки всему, из последних сил, пусть и не совсем сами, но дышали.
– Дайте им еще немного горячего вина, – попросила Герика. – И укутайте в одеяла. Теперь остается только ждать.
А сама вернулась за узкий и неудобный стол – смешивать новое зелье.
Первым подал признаки жизни Керк: закашлялся, когда ему в очередной раз стали вливать вино, и попытался оттолкнуть руку, державшую чашу. Горячая жидкость плеснула ему на лицо, он замычал, замотал головой и приоткрыл мутные, покрасневшие глаза.
– Reges!
19 – прервав монотонное пение, крикнул один из варваров и бросился во двор: – Reges, fungere!
20
Герика замерла и услышала спокойный голос Рагнара:
– Tak Gott.
21
Северяне тут же перетекли обратно в помещение схолоса, чтобы своими глазами увидеть ожившего Керка.
– Чтоб ты провалился, брат! – радостно восклицали они. – Как же ты нас напугал!
– Reges… – послышался слабый полустон-полувздох с соседней постели. И вождь, подойдя к Фаррасу, крепко сжал обеими руками его бледную ладонь:
– Я здесь.
Возвращение к жизни Эйрика прошло не так гладко: внезапно его начало рвать, ноги скрутило судорогой, и перепуганный Солмир велел северянам немедленно покинуть схолос, чтобы не мешать целителям. Герика как раз процедила готовое снадобье и торопливо напоила им сперва Эйрика, а затем и остальных подопечных. Потом Солмир и его помощник сменили под ними простыни и принесли для Герики набитый соломой тюфяк:
– Отдохните немного, госпожа. Можете даже поспать: мы сами присмотрим за ними.
– О, нет, – вздохнула мелья, – боюсь, этой ночью нам всем будет не до сна.
И она не ошиблась.
Venenum atropia, в конце концов победившая яд мускарии и заставившая биться сердца северян, с легкостью могла и убить их, поэтому Герике и Солмиру пришлось до самого рассвета бороться уже с новым, не менее опасным врагом. Наконец, измученные судорогами и болями в животе Керк и Эйрик смогли уснуть; Фарраса все еще тошнило, и лекарь продолжал вливать в него чашу за чашей – чтобы тут же вытереть их с пола, пока Герика не смешала разбавленный сок лимона с соком мяты и не заставила северянина выпить его – медленно, буквально по несколько капель. Когда и он, почувствовав облегчение, забылся глубоким сном, девушка совершенно без сил опустилась на тюфяк, стараясь расслабить ноющую от напряжения спину. Из разговоров лекаря и его помощников она знала, что кромхеймцы никуда не ушли и улеглись спать возле схолоса прямо на голой земле. Рагнар наверняка тоже был там. Ей хотелось поговорить с ним, все объяснить… но сделать это прилюдно она не могла. К тому же усталость сковала не только ее тело, но и мысли. «Поговорю с ним потом, когда проснется», – решила Герика. Хотя она не была уверена, что этой ночью вождь вообще спал.
