– Ты можешь идти?
Солан кивнула.
– Обопритесь на меня, госпожа, – проговорила Лара. – Все хорошо, вы дома… Нагрей воды и принеси чистую одежду, – велела она одной из служанок. – А ты, – это уже относилось ко второй, – приготовь для царевны ее покои и скажи на кухне, чтобы туда подали еду и питье.
Служанки поклонились и убежали выполнять распоряжения.
«Надеюсь, мне тоже удастся поесть, – подумала Герика, у которой от голода уже сводило живот. – Иначе, боги свидетели, я перегрызу кому-нибудь глотку».
Она понимала, что злится не только потому, что не ела с прошлого вечера и расстроена из-за случившегося с Солан. Ей во что бы то ни стало нужно было поговорить с Рагнаром, а у нее это не получалось. То одно, то другое, то третье… как будто боги глумились над ней, нарочно возводя между ними преграду за преградой. Вот и сейчас мелья нутром чуяла, что что-то произойдет. И точно: едва они стали подниматься по лестнице, ведущей во дворец, как Герику окликнули снизу.
– Госпожа жрица! – Это был один из помощников лекаря. – Солмир просил передать, что вашим подопечным опять стало хуже.
– Да что ж такое-то! – простонала девушка и подняла глаза к небу: – Великие боги, чем я разгневала вас? Что я сделала не так?!
– Я не знаю, – печально отозвался помощник, – но их снова тошнит.
– Госпожа, – с мягкой улыбкой проговорила Лара, – идите и ни о чем не беспокойтесь. Я сделаю для царевны все, что нужно.
– Да благословит вас Великая Тривия, моя добрая Лара! – вздохнула Герика, коснулась поцелуем лба женщины и повернулась к помощнику: – Хорошо, я помогу вам с Солмиром, но только если вы сейчас же принесете мне белого хлеба и свежего молока. А если добудете сладостей – сама приготовлю целебное зелье.
Искандер снял сандалии, сбросил с себя одежду и с наслаждением погрузился в воду. Несколько раз окунувшись с головой, он раскинул руки и какое-то время просто лежал на воде с закрытыми глазами. Никто ему не мешал, но он все равно чувствовал на себе нетерпеливые, выжидающие взгляды, поэтому вскоре разлепил губы и проговорил:
– Когда северяне отправились в Баас, мы вернулись к переправе, чтобы забрать царевну. Я хотел заставить ее отца раскаяться в своем подлом поступке, причинив ему боль потери… хотя, на самом деле, причинить ему физическую боль и посмотреть, как он корчится в агонии, мне хотелось гораздо больше. – Искандер помолчал, а затем продолжил: – Я знал, что по-хорошему девушку не отдадут и нам придется сражаться, но то, что произошло на другом берегу… мы даже представить такое не могли. Я увидел царевну, скачущую на лошади почти в нашу сторону, и преследующих ее трех кадокийских всадников. Судя по сверкавшему в их руках оружию, они гнались за ней с весьма недвусмысленной целью. Но, поскольку нас они встретить не ожидали, мои лучники с легкостью застрелили их.
– И что сказала на это царевна? – спросил Рагнар, переливая воду из ладони в ладонь.
– Ничего не сказала. – Царь вытер лицо и открыл глаза. – Она была без чувств. Одного взгляда на нее было достаточно, чтобы понять… – Он стиснул зубы. – Мы забрали девушку, поехали дальше и увидели на дороге тело пустынника – осмотрев его позже, мы поняли, что мальчишку убили выстрелом в сердце из лука, а окровавленные стрелы нашли в колчане одного из кадокийцев.
– Ты сказал, что царевну встречал советник Ангуса, – напомнил Калигар.
– Да. И недалеко от убитого, в стороне от дороги, мы увидели четвертого, последнего из кадокийцев: он склонился над лежащим на земле советником, ноги которого конвульсивно дергались. Не знаю, что он там делал… возможно, пытал старика, потому что когда мы застрелили его и подошли к советнику, тот был уже в агонии. Кажется, ему выкололи глаз… все лицо заливала кровь. – Искандер поморщился, вспоминая. – Он умер у нас на руках.
– Получается, четверо кадокийских воинов предали своего царя, пытали и убили советника, застрелили жениха царевны Солан, а саму девушку изнасиловали или, по крайней мере, попытались это сделать, – подвел итог Калигар. – Но зачем? Я бы понял, будь они чужеземцами и разбойниками, но эквистеры кадокийского царя… – Он покачал головой. – Ничего не понимаю.
– Каков вождь, таковы и люди, – буркнул Рагнар. – А куда вы дели тела? Забрали с собой?
– Тащить целый день по жаре трупы? – хмыкнул Искандер. – Мы лишь убрали их с дороги, остальное доделают падальщики. Лошадей, разумеется, мы не оставили: я был уверен, что ты загонишь своих. Хоть какое-то возмещение убытков.
– Нужно осмотреть седельные сумки кадокийцев. – Наместник поднялся. – Возможно, найдутся какие-то свитки или вещи, которые помогут что-нибудь прояснить. В противном случае, у нас остается только один свидетель – царевна, а ее в ближайшие дни я бы не трогал. Девушке нужно все это пережить… залечить телесные и душевные раны. К несчастью, я знал многих женщин, кто так и не сумел до конца оправиться от насилия. А если оно сопряжено еще и с предательством…
Танарийский царь сжал кулаки так, что побелели костяшки пальцев.
– Кстати, об этом… Нужно подумать, чем ответить на предательство государя Кадокии, – сухо проговорил он. – Чем отплатить ему за покушение на мою жизнь и жизнь людей Кромхарта, попытку подкупа наших союзников, сговор с Владыкой шатров… да еще много найдется того, что заслуживает возмездия. Я хочу справедливости и не позволю, чтобы царю Ангусу все содеянное сошло с рук.
– Лучшие решения приходят в холодную и отдохнувшую голову, – заметил Калигар. И вышел из купальни.
Искандер окунулся еще несколько раз и, откинув со лба мокрые волосы, посмотрел на Рагнара:
– До сих пор не могу поверить, что твои люди выжили, – негромко сказал он. – Как тебе это удалось?
– Не мне. – Вождь задумчиво глядел куда-то в сторону, и Искандеру показалось, что он не особенно радуется тому, что на этот раз боги оказались к нему благосклонны. – Если бы не… мелья Тривии, они умерли бы этой ночью. Она знала рецепт противоядия.
– Ну вот, – улыбнулся царь, – а ты, помнится, плохо отзывался о жрицах! Да и я ошибался, убеждая тебя отпустить ее. Хвала богам, что ты меня не послушал. Сама судьба привела вас друг к другу, и все сложилось именно так, как надо. Ты уже знаешь, что твоя невеста может говорить?
– Да. – Рагнар перевел на него взгляд: он был тяжелым. – Но лучше бы и дальше молчала.
– Почему? – Искандер перестал улыбаться. – Что-то произошло?
– Ничего, – коротко бросил вождь и поднялся: – Мне нужно проведать моих людей.
И уже возле дверей, не оборачиваясь, добавил:
– Больше она мне не невеста.
Закончив с приготовлением лимонно-мятного отвара, Герика села в уголочке и, пока Солмир и его помощники отпаивали северян, наконец-то съела пару кусочков поджаренного на оливковом масле хлеба, выпила молока и принялась за сладкие сушеные финики, которые с детства любила. У баасийских фиников был неповторимый медовый привкус, поэтому мелья не спеша наслаждалась ими, рассеянно глядя на зеленую листву за окном и стараясь хотя бы сейчас ни о чем не думать.
