Сефира тяжело рухнула в кресло и потянулась к чаше с остатками вина. А Рагнар поднялся, помог встать Герике и объявил своим людям:
– Если хотите – оставайтесь и пируйте! А мне пора благословить мою женщину именем Крома…
Его слова потонули в шуме, свисте и возмущенном топоте. Герика удивленно взглянула на вождя – чем так недовольны его люди? – но лицо Кромхарта оставалось спокойным, как будто происходящее было в порядке вещей.
– Дар! Дар! – закричали на всеобщем самые нетерпеливые. – Ты знать наш обычай!
Рагнар наклонился к девушке и пояснил:
– На Севере в день свадьбы жених дарит подарки друзьям, и теперь они требуют свое. – Он выпрямился и заговорил громче: – Вам, чтоб вы все провалились, известно, что у меня нет ни золота, ни земель, и мне пока просто нечем одаривать, но все равно вспомнили про обычай, совершенно забыв, что я уже дал вам намного больше. Я сделал вас героями, о которых будут говорить еще сотни лет, и не только в Кромхейме, но и везде, в каждой стране от клятых высоких гор до вытоптанной конями пустыни. Кто способен сделать для своих людей больше? И кто из вас осмелится сегодня просить еще?
Северяне дружно замотали головами, обмениваясь негромкими смешками и всячески показывая вождю, что требовали они больше для порядка и не всерьез. И только один из них произнес:
– Я осмелюсь.
Кромхарт удивления не показал и молча дождался, пока Арне подойдет ближе. В полной тишине молодой северянин встал перед ним, по привычке убрал длинные пряди волос за уши и, бесстрашно глядя вождю в глаза, сказал:
– Кто хочет, пусть будет герой, а мне – нет. Я верно служить тебе, Рагнар Кромхарт, как ты и хотел. Я многому у тебя научился. Теперь отпусти меня назад, в Кромхейм, к моей Осэ. Больше я не хочу воевать.
Рагнар ничего не ответил, а его люди, наоборот, разразились сердитыми криками. Герика смотрела на них, переводила взгляд на вождя и понимала, что сейчас перед ним непростой выбор. С одной стороны, в день свадьбы не принято отказывать в просьбе, тем более юноша и правда сумел снискать его расположение, но с другой стороны… Отпустишь одного – непременно найдутся еще желающие, уставшие воевать или, напротив, сидеть без дела или соскучившиеся по оставшимся дома женам и детям. Сила кромхеймцев – в сплоченности, в безграничном доверии и преданности вождю и друг другу, и подобную просьбу они справедливо могли расценить как предательство… Но неужели всегда желание одного человека должно быть принесено в жертву желаниям остальных?
Нет. Иначе сегодня не было бы этой свадьбы.
Герика мягко коснулась руки Рагнара, заглянула ему в глаза.
Прошу тебя…
– Хорошо, – помолчав, проговорил он. – Но не спеши собирать вещи, Ungen: ты вернешься домой вместе с Керком, Фаррасом и Эйриком, когда они встанут и смогут забраться в седло. Я отпускаю и их тоже.
– Tak Reges, – ответил Арне, с трудом сдерживая радостную улыбку, а потом встретился взглядом с Герикой и, прижав ладонь к сердцу, низко поклонился ей.
– Да благословит тебя Великая Тривия, – еле слышно прошептала она.
– Теперь мы можем уйти? – нетерпеливо поинтересовался Рагнар.
Но мелья вдруг оглянулась на оставшихся за столом Солан, Сефиру и Лару… на стоящих неподалеку Искандера и Калигара… посмотрела на северян, а потом – на того, кому отныне и навеки отдала свое сердце. И проговорила:
– Подождите. У меня тоже есть подарок… для всех вас.
Девушка чуть помедлила и поднесла к губам флогеру. Никто не знал, что это была за мелодия: она рождалась сама собой и рассказывала о том, как тяжело потерявшимся половинкам друг без друга, как грустна и бессмысленна жизнь, если рядом нет того, кто тебе дороже всего на свете. И как меняется мир, какими яркими красками он начинает играть, когда встреча все же случается. Когда двое находят друг друга, узнают, сближаются, а потом соединяются, чтобы больше уже никогда не разлучаться…
Ее завороженно слушали все, даже кромхеймцы и искушенные в этом деле флейтисты. А когда Герика закончила играть, в наступившей тишине, наполненной самыми разными мыслями, вождь северян подхватил ее на руки и, бережно прижимая к себе, унес из зала.
34
Приглашение танарийского государя еще оставалось в силе, но после ухода вождя кромхеймцы почувствовали себя неуютно в просторном, красиво убранном зале и, потоптавшись на месте и обменявшись взглядами, дружно направились к выходу.
– Куда же вы? – окликнул их Калигар. – Останьтесь, сейчас слуги принесут и накроют для вас столы.
Один из варваров обернулся и, приложив ладонь к сердцу, попытался изобразить учтивый поклон:
– Спасибо тебе, друг, и тебе, царь, – сказал он, – но мы привыкли пировать, сидя на земле под открытым небом. У нас еще осталось мясо, вино и много неспетых песен. Если вам станет скучно в каменном дворце – приходите к нам. Повеселимся вместе.
– Даже если приучить волка есть с рук, он все равно будет выть на луну, – усмехнулся Искандер, глядя вслед северянам. – Хорошо это ли плохо? Даже не знаю.
Он вернулся за стол и посмотрел туда, где сидели женщины. Атемис Сефира глубокомысленно уставилась в свою чашу и, похоже, пыталась понять, куда из нее в очередной раз исчезло вино. Лара с наслаждением уплетала сладости и что-то увлеченно рассказывала Солан. Царевна улыбалась, но, кажется, ее не слушала. Искандеру показалось, что после ухода подруги она загрустила.
Девушка почувствовала его взгляд, повернулась, и царь поспешно опустил глаза, сделав вид, что рассматривает искусную резьбу на ручке своего кресла. Когда же он вновь посмотрел в ее сторону, то увидел, что Солан направляется прямо к нему.
– Государь, – проговорила она, остановившись в шаге от стола для мужчин, как того требовал этикет, – могу я задать вам вопрос?
– Можете, конечно, – слегка растерялся он. – Вас что-то беспокоит, царевна?
– Да, государь. – Она смотрела себе под ноги. – Мое будущее. Как вы намерены поступить со мной? Я больше не ваша пленница, но и гостить в Баасе дольше не могу. Мое место в Кадокии, рядом с отцом и братом. – Солан помолчала. – К тому же… вы скоро женитесь, и мое пребывание подле вас может вызвать ненужные слухи и недовольство вашей жены. – Девушка медленно подняла голову, и он увидел, сколько печали в ее глазах. – Думаю, вам лучше отправить меня домой, и как можно скорее.
Искандер с трудом проглотил вставший в горле ком. Умом он понимал, что ее слова разумны и справедливы, но сердце противилось тому, чтобы пообещать ей скорое возвращение к отцу. На мгновение он представил, как это будет… и осознал, что так быть не должно. Он этого не допустит.
Вместо ответа Искандер наклонился, вытащил из стоящей рядом вазы с цветами едва распустившуюся кремовую розу и протянул ее девушке.
– Не волнуйтесь, Солан, – тихо сказал царь. – Я сделаю для вас все, что в моих силах.
