– Мужчины не любят показывать свои чувства, – негромко сказал Эолай, – а он сейчас переполнен ими, словно кипящий источник. Я бы на его месте тоже расстроился, если бы столько всего упустил.
– Не уверена, что он расстроен, – проговорила Герика, перевела взгляд на Солан и с радостью убедилась, что та наконец поняла всю суть задуманного ею. Царевна шагнула к мелье, обняла ее и несколько мгновений стояла, прижавшись щекой к щеке. А потом отступила, спрятала под ресницами увлажнившиеся глаза и решительно вскинула голову:
– Прошу прощения… я сейчас.
Царица Тамирис проводила взглядом уходящую в сторону террасы девушку и внимательно посмотрела на дочь.
– Это еще одна причина, по которой ты отказалась от брака с танарийским царем? – уточнила она.
Герика улыбнулась. Ее мать всегда и все понимала правильно.
Предоставленный сам себе царь Эолай махнул рукой и сел в кресло, жестом предложив наместнику сделать то же самое.
– Ну, – ворчливо проговорил он, – будущий государь Бааса… как тебя там?
– Калигар, господин.
– Прекрасно. Так что ты говорил насчет раскрытого вами заговора, Калигар? Если это не пустые слова, мне хотелось бы знать подробности.
Она знала, что увидит в его глазах ответ. И все же ей было немного страшно.
Искандер стоял у края террасы, опираясь на ограждение, и смотрел куда-то вдаль, на величественные темно-зеленые кипарисы, украшавшие дворцовый сад. Солан нарочно не стала ступать тише, чтобы он услышал ее шаги и обернулся, но царь даже не повернул головы.
– В Танарии есть легенда, – негромко проговорил он. – Возлюбленный одной девушки отправился на войну, а она ждала его, каждый день поднимаясь на холм и глядя на восток, туда, куда он уехал. Прошло много лет, юноша так и не вернулся, а девушка, отчаявшись, обратилась к богам, и те превратили ее в красивое, стройное и печальное дерево, ставшее символом долгого и бесплодного ожидания. Красивая история. Но я бы не хотел, чтобы она сбылась для моей жены.
– Тогда нужно либо никогда не жениться, – отозвалась Солан, подходя ближе, – либо… остановить войну.
– Можно ли остановить то, что по всем признакам неизбежно? – с горечью усмехнулся царь. – То, что набирает силу, словно крепнущий ураган или готовая сойти лавина в горах?
– Если обрушить на Мессу мощь двух или даже трех армий, Танария и Баас сплошь зарастут кипарисами. – Солан вздохнула и тоже положила ладони на выщербленные дождями перила – они были теплыми. – Знаешь, Йелло сказал мне, что они идут воевать не за золото или власть, а за плодородную землю. Пустынникам нужны сады и поля, много травы для коней и много еды, чтобы их дети не голодали. Неужели все это добывается только ценой сотен и тысяч жизней?
– Захваченные ими земли были плодородными, пока они не пригнали туда свои табуны, – возразил Искандер. – Пустынники ничего не смыслят в земледелии, не умеют строить дома, рыть оросительные каналы. Единственное, что они научились делать, это разводить лошадей, которые поедают траву и вытаптывают поля, превращая отвоеванные просторы в безжизненную пустыню.
– У них кони в избытке, а мы здесь платим за них серебром и радуемся, когда удается отбить у врага десяток голов. – Солан улыбнулась. – Женщинам не позволено заниматься политикой, но я точно знаю, что бы сделала женщина, не желающая потерять любимого на войне.
– И что же? – в голосе царя проскользнула усмешка. – Пошла на уступки?
– Уступать приятно тому, кто это оценит, а не воспримет как слабость, – резонно заметила царевна. – С остальными нужно искать взаимную выгоду. Договариваться. Обмениваться. Торговать.
Искандер медленно повернулся к ней, и они наконец-то встретились взглядами.
– Я поеду с тобой в Кадокию и буду просить у государя Ангуса твоей руки, – после долгого молчания проговорил он. – Сделаю все, что он скажет, соглашусь на любые условия…
– А если они окажутся невыполнимыми? – с улыбкой поинтересовалась Солан. Искандер на мгновение задумался, а потом мягко, но уверенно притянул ее к себе:
– Тогда я последую совету Кромхарта и поступлю как настоящий варвар: проберусь во дворец, украду тебя и увезу в Танарию. Так или иначе, ты станешь моей женой.
Девушка рассмеялась, и он с удовольствием отметил, что в глазах ее больше не видно печали, они искрятся весельем. Он смеялся вместе с ней и впервые ощущал ее так близко, чувствовал тепло ее тела, ее ладони у себя на груди, вдыхал тонкий цветочный аромат ее волос и с наслаждением прикасался к ним губами. Большего они позволить себе не могли: не сейчас, не здесь, не на виду у всех.
– Вечером я буду ждать тебя на верхней террасе. – Искандер поцеловал девушку в лоб и разжал объятия. – Оттуда лучше всего любоваться тем, как заходит солнце.
Когда они вернулись в зал, синтарийский царь уже не выглядел раздосадованным или расстроенным: теперь его лицо напоминало небо перед грозой.
– Одна новость неприятнее другой, – произнес он, поднимая глаза на Искандера. – То, что рассказали мне наместник и моя дочь, звучит невероятно, просто чудовищно. Я и представить не мог, что Эфран на такое способен!
«Хвала богам, Калигару удалось отвлечь его от мыслей о северянине», – с некоторым облегчением подумал Искандер и тут же уточнил:
– И вы, разумеется, не верите ни единому нашему слову?
Государь Эолай задумчиво постучал ладонью по ручке кресла:
– Может, я и усомнился бы, несмотря на то, что привык доверять своей дочери, которая перед лицом Богини не лжет. Но что-то и правда происходит. Я не принял предложение Эзры о браке его сына с Герикой, поставил его в известность о том, что дочь уже обещана тебе, – и вот, среди бела дня на празднике ее пытаются убить. Да-да, я уверен, что покушались именно на наследницу Синтара, а не на царевну из Кадокии, желая помешать объединению трех государств. Хорошо, что… – Царь оборвал мысль, которая напрашивалась сама собой, и упрямо продолжил: – Хвала богам, которые уберегли от неминуемой смерти мое дитя. И эта история с ядом… Скажу так: в свете последних событий ваши предположения кажутся мне весьма правдоподобными.
– Каких событий, отец? – слегка нахмурилась Герика.
– А вы еще не знаете? – Эолай оглядел всех присутствующих и остановил взгляд на Калигаре. – Вам стоило бы улучшить работу курьерской службы. Я получил донесение вчера вечером, еще находясь в дороге. Государь Зиона скончался. Я знал его и был удивлен: здоровый, крепкий, не старый еще мужчина внезапно умер во сне. Конечно, богам виднее, когда призвать к себе ту или иную атме, но… после вашего рассказа многое видится мне иначе. После церемонии погребения жрецы объявят новым царем его сына…
– …который женат на одной из эфранских царевен. Случись с ним несчастье – и Эзра получит Зион по праву родства. – Радость в глазах Солан мгновенно погасла, сменившись тревогой. – Если мы не ошиблись в предположениях, то с Кадокией, Истрой и Лодосом произойдет то же самое. Этого нельзя допустить! Мне нужно немедленно вернуться домой или хотя бы написать отцу…
