Рывком сев на постели, я оглядел погруженную во мрак, скудно обставленную комнату и безошибочно определил причину своего беспокойства: напротив окна, занавешенного толстой шторой, висел полупрозрачный силуэт, который, вероятно, уже давненько дожидался моего пробуждения.
Неожиданный посетитель был молод, хорош собой и выглядел так, словно только-только вернулся со светской вечеринки: деревянная трость с искусно выполненным набалдашником, расшитый золотом камзол, безупречно белые кружева на воротнике, строгого покроя и чрезмерно зауженные книзу бриджи, которые вышли из моды еще лет семь назад. Короткие светлые волосы гостя были тщательно завиты и аккуратно уложены. На благородном лице лежала печать грусти. Синие глаза смотрели внимательно, но в них, как и всегда, не было ни намека на раздражение: он пришел сюда не обвинять. И не требовать правосудия, которое в его случае пока не свершилось.
Убедившись, что гость не опасен, я расслабился и с досадой буркнул:
— Давно тебя не было, Лен…
По губам призрака скользнула печальная улыбка.
— И ты здравствуй, братишка.
— Зачем пришел? Мне показалось, мы все решили.
Он улыбнулся снова, но с места почему-то не сдвинулся. Гордость отца, любимец матери, подающий большие надежды молодой водный маг, на которого можно было только равняться… когда-то Лен был старше меня на восемь лет, однако теперь мы с ним почти ровесники. Его лицо за эти годы ничуть не изменилось и все так же несло в себе фамильные черты, которые были и для меня когда-то родными. Одно время сходство было настолько явным, что наше братство выглядело неоспоримым. Теперь же мои волосы стали седы, как у столетнего старика, некогда синие радужки выцвели от постоянного всматривания во Тьму, лицо огрубело, голос охрип… а у него на горле кровавой улыбкой расцвела безобразная рана, оставленная стеклом от разбитой бутылки.
— Ты же нашел убийцу, Арт, — снова, как и во все прошлые наши встречи, тоскливо повторил он. — Все обвинения были сняты. Чего еще тебе нужно?
— Найти заказчика, — желчно ответил я, на мгновение сузив глаза, на которые без спросу легла тонкая пелена Тьмы. — Не для того я гнил в тюремной камере, чтобы теперь отступиться.
— Прошло столько лет, Арт… следы давно остыли.
— Не для меня, — сухо ответил я, чувствуя, как в душе снова тугой пружиной скручивается ненависть. — Не начинай, Лен. Я обещал и завершу начатое хотя бы ради себя, раз уж тебе стало безразлично.
Он тяжело вздохнул, не в силах понять моего упорства, а потом, как и всегда, с сожалением отстал.
— Как знаешь…
Я тут же встряхнулся.
— Зачем ты явился, Лен? Не поверю, что из простого любопытства.
— Вообще-то меня попросили.
Чего?! Интересно, кто это вдруг явился к моему покойному брату со столь необычной просьбой?
Я нахмурился, изучая сквозь полупрозрачное тело Лена причудливый рисунок на шторах. И совсем не ожидал, что из-за его спины робко выглянет детское личико в обрамлении густого облака золотистых волос, а тоненький голосок жалобно пискнет:
— Пожалуйста, не сердитесь, господин маг. Он пришел к вам из-за меня.
Я замер, когда рядом с неловко переступившим Леном появилась маленькая девочка. В коротеньком платьице, на котором все так же виднелись два безобразных багровых пятна, окаймляющие дыры от кольев; с фарфоровым личиком, пухлыми щечками и ярко-алой лентой в волосах, при виде которой у меня чуть волосы не встали дыбом.
— Лори?!
— Здравствуйте, господин маг. — Полупрозрачная кроха присела в неуклюжем реверансе. — Простите, что мы вас побеспокоили. Я просто хотела сделать вам подарок.
Я вздрогнул, когда девочка улыбнулась, отчего застывшие на ее подбородке капельки крови качнулись в сторону, а затем подошла и, сняв с головы ленту, с невероятно серьезным видом протянула;
— Возьмите, господин маг.
Я раздраженно дернул щекой.
— Зачем?
— Она вам поможет, — все с той же невероятной серьезностью заявил ребенок. — Пожалуйста, возьмите.
— Лори, ты же знаешь…
Бездна! Как объяснить девчонке, что она мертва, а ее подарок — не более чем блики лунного света, играющие на моей ладони? Открою глаза — и их не станет. Сожму пальцы в кулак, и они не ощутят ничего, кроме легкого холодка. Или она не помнит о том, что мертва? Еще не поняла? Не увидела? Не захотела?
— Остановите это, — вдруг сказала девочка, глядя мне прямо в глаза. А потом поднесла зажатую в кулачке алую ленту к самому моему лицу и медленно разжала крохотные пальчики. — Прошу вас. Времени почти не осталось…
Шелковая повязка, змеей извернувшись в воздухе, так же медленно полетела на пол.
Я машинально подставил руку, на миг опустив глаза, чтобы убедиться, что подарок на моей ладони не задержится. Невесело улыбнулся, когда ленточка, коротко вспыхнув, исчезла. А когда снова поднял голову, в комнате уже никого не было. Ни Лена, ни Лори… никого, кроме меня. И таящейся за окнами ночи, наполняющей царящую вокруг пустоту вкрадчивым шепотом дождя.
* * *
Естественно, в эту ночь я больше не уснул. И думать ни о чем другом уже не смог. Лори, отец Нил, Элизабет… в голове постоянно крутились вопросы, на которые никак не находилось ответов. Почему именно печать Смерти? Почему именно они трое? Какой в этом смысл? И кому была от этого выгода? Да еще странная просьба Лори, в которой звучало настойчивое предостережение…
Кого или что я должен остановить? И почему именно я? Неужто других кандидатов поблизости не нашлось?
Обычно духи не снисходят до того, чтобы возвращаться в мир живых. Особенно безвинно убиенные. Большинство из них даже не знают, что мертвы, и сразу после смерти отправляются на перерождение, не испытывая ни мук, ни сомнений, ни даже мимолетного сожаления. Боги, как утверждают жрецы, за этим следят строго.
Но Лори зачем-то вернулась. Причем не к себе домой, не к убитым горем родителям, а именно ко мне. Искренне веря, что у меня получится сделать… что? Найти ее убийцу? Кого-то остановить? Наказать? Уничтожить? Почему она сказала, что времени осталось мало? И у кого именно оно истекло? Новая жертва? Нам в самое ближайшее время надо ждать еще один труп? Или тут что-то более масштабное, о чем мы пока не имеем ни малейшего понятия?
Каждый раз, закрывая глаза и вспоминая наш недолгий разговор, я упорно видел перед собой невероятно серьезное лицо умершей девочки. И медленно падающую на пол ленту… совершенно новую, аккуратно сделанную, с безупречно ровными шовчиками по краям, но все-таки обычную девчоночью ленту, которую родители подарили дочке в честь какого-нибудь важного события.
Вспоминая тот миг, когда она коснулась моей руки, я почти смог ощутить на коже легчайшее прикосновение. Почти чувствовал, как скользит между пальцев гладкий шелк. И смутно понимал, что уже видел такой. Совсем недавно. Буквально вчера. Потому что он был точно таким же, какой господин Дроуди частенько дарил своей погибшей жене…
