У меня вдоль позвоночника пробежал холодок. Что-то мне совсем не нравится наш разговор. И почему-то все больше кажется, что темная сторона недобро притихла.
— Почему вы так решили?
— Нииро стар. Ему не выдержать поединка, — так же спокойно пояснил Уэссеск, отставляя бокал в сторону. — А у вас, как я уже сказал, есть шансы.
— Вы уверены? — напряженно спросил я.
— Безусловно. В Верле больше нет темных магов, так что я в любом случае обратился бы к вам.
Я замер, лихорадочно оценивая ситуацию.
Итак. Передо мной сидит последний потомок некогда могущественного рода некросов, тесно связанный с искусственно созданной сущностью, единственное предназначение которой — убивать. Причем контроля над ней Уэссеск не имеет, но до сегодняшнего дня его это почему-то не смущало. Он совершенно спокойно жил, вел свои дела, зарабатывал на хлеб насущный и не порывался ни с кем делиться сомнениями. И это при том, что он точно знал, что такое Палач, и наверняка нашел способ им манипулировать… да-да, я на сто процентов уверен, что он научился если не управлять, то хотя бы подталкивать своего невидимого «друга» к нужным решениям. И именно это примиряло его с ситуацией, иначе он уже попробовал бы что-то изменить. Особенно если знал о дате окончательного пробуждения духа. Как и о том, что Палач скоро полностью сбросит заклятие поводка, превратившись из духа-охранника в свободное от обязательств чудовище, которое продолжит действовать согласно заложенной создателем установке и станет неутомимо избавлять наш мир от многочисленных грешников. Единственным известным ему способом.
Представляете, сколько голов он срежет за какой-нибудь месяц?!
Вот и мне трудно представить. Каждый из нас хоть как то да согрешил в этой жизни. Каждый когда-то да оступался. Но если боги снисходительно относятся к человеческим слабостям, то Палачу чуждо сострадание. Лишившись управляющего заклятия, он будет убивать всех без разбора: богатых — за то, что когда-то ограбили; бедных — за то, что хотя бы однажды позавидовали; нищих — за то, что пали духом; убийц — за смерть; мошенников — за обман; молодых — за страсть; старых — за жадность; детей — за ложь; взрослых — за большую ложь…
Может, только жрецы и уцелеют. Да и то не факт: жрецами никто из них не родился, а Палачу наверняка будет без разницы, когда они совершили грех, приведший к покаянию. А значит, никто не будет в безопасности, и, скорее всего, в очень скором времени Верль превратится в город обезглавленных призраков, которые не найдут упокоения до тех пор, пока убийца не уснет или пока не найдется кто-то, кто сможет его уничтожить…
От подобных перспектив меня замутило. А потом я посмотрел на абсолютно спокойного Уэссеска, с легким интересом следящим за выражением моего лица, подумал о том, что он оставил мне совсем мало времени, и… неожиданно прозрел. Понял внезапно, что же меня так напрягало в сегодняшнем визите. После чего почувствовал, как изнутри поднимается обжигающе холодная волна, и медленно повернул голову.
— Гун, выйди, — сказал я ледяным тоном, воткнув в мечущегося по кабинету сыскаря тяжелый взгляд.
— Зачем? — растерянно обернулся Родерик, прекратив расхаживать туда-сюда, но, увидев меня, непроизвольно шарахнулся прочь. — Тьфу на тебя, Рэйш! Совсем сдурел… что у тебя с лицом?!
— Я сказал: выйди! — свистящим шепотом велел я, стремительно наполняясь холодом темной стороны и чувствуя, как от ее прикосновения занемели кончики пальцев. — Пошел вон отсюда!
Гун торопливо попятился, когда вокруг моих рук заклубились черные отростки, похожие на щупальца осьминога, а потом глухо ругнулся и, метнув на Уэссеска злой взгляд, опрометью вылетел из кабинета.
А хозяин дома неожиданно рассмеялся. Тихо, невесело, но при этом не без нотки торжества.
— Слишком поздно, — растянул губы в резиновой усмешке он, когда я перевел бешеный взгляд на его утопающее в сумраке лицо. — Маховик уже запущен. И тебе его не остановить.
— Ты не мог знать, что я приду именно сегодня, — процедил я, впуская в себя Тьму до конца и бегло оглядываясь по сторонам. — И не мог быть уверен, что я вообще появлюсь.
— Нет, — согласился хозяин дома. — Но я надеялся, что ты догадаешься быстрее. Три года ждал, пока подвернется случай, наблюдал, оценивал… но ты был настолько слеп, что пришлось попросить моего «друга» оставить тебе подсказку. Призрачную такую. Без головы.
Я тихо выдохнул.
Фол! Вот это-то меня и беспокоило: если бы дело было только в сроках, он мог попросить о помощи раньше. Если не лично у меня, то хотя бы в столичном Управлении. Еще пять… да хоть десять лет назад! Составить письмо, отправить магического вестника, наконец. Использовать тайнопись или любой из многочисленных шифров, если уж заклятие не позволяло действовать напрямую! Привлечь к этому слуг… того же дворецкого, который с успехом нанял бы гонца и отправил это грешное послание в Алтир. Орден там или нет… любое наказание меркнет в сравнении с тем, что мог натворить Палач без поводка! Потому что начал бы он, несомненно, с хозяина, и тому следовало заранее позаботиться о безопасности, не откладывая это на самый последний день!
Да и Орден сейчас уже не тот, что раньше. Не тронули бы они наследничка столь древнего рода. Сохранили бы ценную кровь. Хотя бы ради того, чтобы изучить ее феномен и прибрать Палача к рукам. За такой куш с ними и поторговаться можно было, о чем потомственный купец, бесспорно, догадывался. И он не мог не просчитать, что еще пару лет назад его шансы уцелеть в этой передряге были бы очень и очень велики.
Но ему зачем-то понадобился именно я. Причем не три года назад, не два и даже не месяц, а именно здесь и сейчас. Уэссеск вопреки здравому смыслу пренебрег возможным риском и предпочел действовать издалека, самым диким и немыслимым для нормального человека способом, чтобы привести меня в этот дом и радостно сообщить самую отвратительную в моей жизни новость за последние десять лет.
Фол… наверное, я совсем перестал понимать людей. Шесть с половиной лет одиночества, разбавленного обществом мертвецов, определенно сделали меня тугодумом. Или же просто Уэссеск — сумасшедший со своей собственной, извращенной логикой, которую я не в силах понять?
— Значит, купец — твоих рук дело? — хмуро спросил я, отбросив всякие церемонии.
Хозяин дома медленно наклонил голову.
— Надо же было дать тебе повод со мной встретиться?
— И ты убил его только для того, чтобы привлечь мое внимание?
Он вяло отмахнулся.
— Это было нетрудно. Всего-то и требовалось дать заведомо куцые сроки и достаточно сложный заказ. Я, как ты понимаешь, был недоволен, не получив в срок новый камзол… ну а Палач сделал все остальное.
Я сжал челюсти.
— А другого способа привлечь мое внимание ты, конечно же, не нашел?
— Так было надежнее, — невозмутимо ответил хозяин дома, подперев подбородок руками и немигающим взором уставившись на мои почерневшие пальцы.
