– Когда вы все встали? – спросил я.
– О, много часов назад! – ответствовал Миллард, проходя с целой тарелкой печенья в сторону гостиной. – У нас тяжелый случай синдрома смены петлевых поясов.
Я заметил, что на сей раз он был в костюме. Сливового цвета брюки, легкий свитер и шарф на шее.
– Это я его одел сегодня утром, – сказал Гораций, выглядывая из кухни. – С точки зрения умения одеваться, он – чистая скрижаль.
На нем самом красовался фартук – поверх белой рубашки с галстуком и идеально отглаженных брюк (а это само по себе означало, что он вскочил в самую рань, только чтобы погладить одежду).
Я извинился и ускользнул – проверить, как там родичи в гараже. Я вошел туда весь на нервах, но они спали, там, где я их вчера и оставил. Даже позу не поменяли за всю ночь. Тут мне, конечно, пришло в голову страшное, я кинулся к машине и подержал руку напротив каждого из родственных носов. Убедившись, что их обладатели живы, я отправился обратно, к друзьям. Все уже собрались вокруг того, что родители называли «хороший стол»: это была глыба черного стекла в нашей официальной столовой. Столовая эта использовалась крайне редко и ассоциировалась у меня исключительно с хорошими манерами, от которых впору задохнуться, и со всякими неприятными разговорами – потому что пользовались ею, только когда на праздники съезжались родственники или когда родители хотели «обсудить со мной кое-что важное». Это обычно означало лекцию на тему моих плохих отметок, еще более плохого поведения, друзей или отсутствия таковых и так далее. Можете себе представить, как чудесно было увидеть, что эта комната полна еды, друзей и смеха! Я примостился рядом с Эммой. Гораций устроил настоящее шоу из презентации блюд, которые он сегодня нам приготовил.
– Сегодня утром у нас pain perdu
[2], картофель à la royal
[3], viennoiserie
[4] и овсянка с карамелизованными фруктами.
– Гораций, да ты просто себя превзошел! – воскликнула Бронвин с набитым ртом.
Наполнялись тарелки, звучали слова благодарности; я, оказывается, так проголодался, что лишь через несколько минут додумался спросить, откуда взялись продукты.
– Возможно, они сами собой уплыли с полок бакалеи, что напротив, через дорогу, а возможно, и нет, – как ни в чем не бывало объяснил Миллард.
Я мигом перестал жевать.
– Ты что, украл все это?
– Миллард! – с упреком воскликнула мисс Сапсан. – А если бы тебя поймали?
– Невозможно. Я вор-эксперт, – с гордостью ответил Миллард. – Это мой третий по восхитительности талант, после феноменальной остроты ума и почти идеальной памяти.
– Но у них теперь в магазинах есть камеры, – сказал я. – Если они засняли тебя на видео, у нас могут быть большие проблемы.
– О, – сказал Миллард, вдруг чрезвычайно заинтересовавшись ломтиком карамелизованного персика на конце своей вилки.
– Очень впечатляющий грабеж, – сказал Енох. – Какой там у тебя самый первый талант, ты говорил?
Мисс Сапсан положила приборы.
– Так, дети. Мы добавляем воровство у нормальных в список того, «чего никогда делать нельзя».
Все застонали.
– Я не шучу! – отрезала мисс Сапсан. – Если к нам вдруг явится полиция, это будет очень серьезное неудобство.
Енох трагически обмяк в кресле.
– Это ваше настоящее такое утомительное. Только вспомните, как легко было решать эти вопросы дома, в петле! – он чиркнул себя по горлу. – Хр-р-р-р! Прощай, мучительное настоящее!
– Мы с вами больше не на Кэрнхолме, – сказала мисс Сапсан. – И не играем в «Набег на деревню». У ваших поступков в этом времени будут реальные, неотменяемые последствия.
– Я просто пошутил, – проворчал Енох.
– А вот и нет, – прошипела Бронвин.
Мисс Сапсан властно подняла руку, призывая к тишине.
– Какое у нас новое правило?
– Не воровать, – без особого энтузиазма отозвался общий хор.
– А еще?
Несколько секунд прошло в безмолвии. Директриса нахмурилась.
– Не убивать нормальных? – предположила Оливия.
– Правильно. В настоящем времени мы никого не убиваем.
– А если они очень мешают? – уточнил Хью.
– Неважно. Убивать все равно нельзя.
– Без вашего разрешения? – уточнила Клэр.
– Нет, вообще никак.
– А, ну хорошо, – сказала Клэр.
Не знай я их так хорошо, у меня бы от этих разговоров мороз пошел по коже. Зато хорошее напоминание, сколько всего им еще нужно узнать о настоящем. Что в свою очередь напомнило мне…
– Когда нам надо начать эти нормализационные уроки?
– Сегодня? – с готовностью предложила Эмма.
– Сейчас! – крикнула Бронвин.
– А с чего мне начать? Что вы хотите знать?
– Заполнить лакуны в наших знаниях о последних семидесяти пяти годах или около того? – предложил Миллард. – История, политика, музыка, популярная культура, последние открытия в науке и технологии…
– Я-то думал, вас нужно научить разговаривать, словно вы не из 1940 года, и как переходить улицу, не подвергая свою жизнь опасности.
– Да, это тоже важно, – согласился Миллард.
– А я хочу на улицу, – заявила Бронвин. – Мы тут уже со вчерашнего дня, а успели только полазить по вонючему болоту и проехаться на ночном автобусе.
– Да! – подхватила Оливия. – Я хочу посмотреть американский город. И муниципальный аэропорт. И еще карандашную фабрику! Я читала ужасно интересную книгу про карандашные фабрики…
– Минуточку, – прервала ее мисс Сапсан. – Сегодня никаких больших экспедиций, так что можете сразу выкинуть эти идеи из головы. Сначала надо научиться ходить, а уже потом – бегать. Учитывая наши ограниченные транспортные возможности, пешая прогулка для начала будет идеальна. Мистер Портман, есть ли поблизости какое-нибудь малонаселенное место, где мы могли бы совершить моцион? Мне бы не хотелось, чтобы дети общались с нормальными больше необходимого, пока не получат достаточно практики.
– Ну, тут есть пляж, – сказал я. – Летом там никого не бывает.
– Великолепно! – воскликнула мисс Сапсан и отослала детей переодеваться. – И не забудьте защиту от солнца! – крикнула она им вслед. – Шляпы! Парасоли!
Я тоже собрался идти переодеваться, как вдруг на меня нахлынул прежний ужас.
