– Смотреть там на самом деле не на что, – заторопился я. – Кусты и всякое такое. К тому же не уверен, что смогу найти то место.
Вранье. Я бы его и с завязанными глазами нашел.
– Если бы ты смог хотя бы попытаться… – Эмма посмотрела на меня; ее лоб был нахмурен, челюсти напряглись. – Мне нужно увидеть место, где все произошло.
* * *
Я повел всю компанию через траву высотой по колено к краю тенистого хвойного леса. Показал им, как пробираться сквозь колючий подлесок, чтобы не порезаться о пильчатую пальметту или не застрять в зарослях лиан, а еще – как избегать полян, где вьют гнезда змеи.
По дороге я рассказал им о том, что случилось в тот роковой вечер, поделивший мою жизнь на «до» и «после». Как перепуганный Эйб позвонил мне на работу. О том, как я опоздал к нему, потому что пришлось ждать, пока меня подвезут, – и как эта задержка то ли стоила дедушке его жизни, то ли спасла мою. Как я нашел разгромленный дом, потом заметил в траве дедушкин фонарик, все еще светивший в лес. Как продирался сквозь черные заросли, совсем как мы сейчас, а потом…
От шороха в кустах все просто взвились в воздух.
– Это просто енот, – сообщил я. – Не бойтесь, если бы поблизости были пустóты, я бы уже почувствовал.
Мы обогнули участок подлеска, который выглядел знакомо, но уверенности, что я смогу найти точное место гибели дедушки, у меня не было. Леса во Флориде растут быстро, и с тех пор, как я был тут в последний раз, заросли расползлись и сложились в новую, совершенно незнакомую конфигурацию. Да, насчет «с закрытыми глазами» я, пожалуй, погорячился.
Мы вышли на солнечную прогалину, где подлесок как будто специально утрамбовали.
– Где-то здесь. Вроде бы, – сказал я.
Мы собрались в неровный круг. Настала тишина. А потом один за другим мои друзья попрощались.
– Ты был великим человеком, Абрахам Портман, – начал Миллард. – Странному миру нужно больше таких, как ты. Мы очень по тебе скучаем.
– Это нечестно – то, что с тобой произошло, – сказала Бронвин. – Жалко, что мы не смогли тебя защитить, как ты защищал нас.
– Спасибо, что прислал Джейкоба, – сказала Оливия. – Если бы не он, нас бы всех уже не было.
– Ну, давайте не преувеличивать, – проворчал Енох, а поскольку он открыл-таки рот, ему пришлось продолжать.
– Зачем ты сделал такую глупость и позволил себя убить? – он коротко хохотнул. – Прости, что всегда был с тобой гадом. Если это что-то меняет, я бы предпочел, чтобы ты был жив.
Потом он отвернулся и совсем тихо добавил:
– Прощай, старый друг.
– Енох, это было так мило, – Оливия положила руку на сердце.
– Вот только не надо заострять на этом внимание, – смущенно буркнул он и двинулся назад. – Я буду в доме, если что.
Бронвин и Оливия посмотрели на Эмму, которая еще ничего не сказала.
– Мне нужно ненадолго остаться одной, если можно, – сказала она.
Девочки несколько разочарованно поплелись вслед за Енохом. Я остался.
Эмма глянула на меня. Я поднял брови. Что, и мне тоже?
– Если ты не против, – робко проговорила она.
– Конечно. Я буду неподалеку. Вдруг тебе что-то понадобится.
Она кивнула.
Я отошел шагов на тридцать, прислонился к дереву и стал ждать.
Несколько минут Эмма стояла там, где я ее оставил. Я старался не смотреть на нее, но чем дольше шло время, тем пристальнее я следил, не дрожат ли ее плечи, затылок. Потом я отвлекся, глядя на какую-то хищную птицу, описывавшую круги над головой.
В подлеске затрещало. Я опустил глаза: в нашу сторону бежала Бронвин. Я так вздрогнул, что чуть не упал.
– Джейкоб! Эмма! Скорее идите сюда!
Эмма подняла голову и кинулась к нам.
– Что случилось? – воскликнул я.
– Мы кое-что нашли, – выдохнула Бронвин. – В доме.
Судя по выражению ее лица, это было нечто ужасное. Еще один труп.
Но ее голос был полон восторга.
* * *
Все стояли в комнате, отведенной Эйбом под кабинет. Старый персидский ковер, простиравшийся почти от стены до стены, был скатан и отодвинут в сторону, открывая бледный потертый пол.
Мы с Эммой запыхались от бега.
– Бронвин говорит… вы что-то нашли.
– Я решил проверить нашу теорию, – объяснил Миллард. – Так что пока вы двое прохлаждались в лесу, я попросил Оливию прогуляться по дому.
Та действительно сделала несколько шагов: свинцовые ботинки тяжело грохотали каждый раз, как ее нога опускалась на доски.
– Вообразите мое удивление, когда она прошла через эту комнату. Оливия, покажешь?
Оливия протопала через всю комнату. В самой середине звук ее шагов стал более гулким – и металлическим.
– Там, внизу, что-то есть! – сказал я.
– Какая-то пустота. Полость, – ответил Миллард.
Я услышал, как его колено легонько стукнулось о доски, а потом над полом острием вниз завис нож для писем. Он воткнулся между двумя досками, и, слегка крякнув, Миллард поднял секцию пола примерно в три квадратных фута.
Она качнулась на петлях и открыла металлический люк, в который как раз мог бы пролезть взрослый человек.
– Охренеть!
Оливия неодобрительно посмотрела на меня. Я редко ругался при них, но сейчас это было… натурально, «охренеть».
– Дверь, – сказал я.
– Скорее, крышка люка, – сказала Бронвин.
– Ненавижу напоминать, – сказал Миллард, – но я же вам говорил!
Дверь была из тускло-серой стали. У нее была утопленная ручка и панель с цифрами.
Я встал на колени и постучал костяшками по металлу. Судя по звуку, люк был толстый и прочный. Потом я, конечно, попробовал повернуть ручку, но она не поддалась.
– Заперто, – подтвердила Оливия. – Мы уже пытались открыть.
– Какая тут комбинация? – с интересом спросила у меня Бронвин.
– Откуда я знаю?
– А я вам говорил, что он не знает, – вставил Енох. – Ты вообще не очень много знаешь, да?
Я вздохнул.
– Дайте подумать секунду.
– Может, это чей-то день рожденья? – предположила Оливия.
Я попробовал несколько: мой, Эйба, папы, бабушки, даже Эммы – но ни один не сработал.
– Никакой это не день рожденья, – заметил Миллард. – Эйб бы никогда не сделал шифр настолько простым.
– Мы даже не в курсе, сколько цифр в комбинации, – сказала Эмма.
– Давай, Джейкоб. Думай, – Бронвин сжала мне плечо.
