– О какой работе вы говорите? – голова у меня шла кругом от невероятного спектра вдруг открывшихся возможностей.
– Совет имбрин раздает задания, так что я пока не знаю. Но они сказали, что у них приготовлено для вас нечто чрезвычайно увлекательное.
– А как же мы? – подал голос Енох.
– Мы тоже хотим важную работу, – сказал Миллард. – А не просто какую-то там бесполезную рутину.
– Или уборку, – вставила Бронвин.
– У вас будет важная работа, могу вам обещать, – заверила их мисс Сапсан.
– Я думал, научиться маскироваться под нормальных в настоящем времени – это и есть важная работа, – пожал плечами Енох. – Почему мы опять тратим время на этой помойке?
Директриса поджала губы.
– Накапливая знания и совершенствуя навыки в настоящем, вы можете одновременно способствовать и делу восстановления странного мира здесь, в Акре. Мы будем все время перемещаться туда и обратно. Разве это не весело?
Енох покачал головой и отвел взгляд.
– Это политика. Вот чего вы никак не хотите признать.
Глаза мисс Сапсан вспыхнули.
– Ты грубишь, – предупредила его Клэр.
– Нет, Енох, продолжайте, – возразила мисс Сапсан. – Я хочу услышать все до конца.
– Кто-то наверху пищевой цепочки решил, что нечего нам прохлаждаться в гостях у Джейкоба в настоящем, пока остальные торчат тут, перебиваясь, словно беженцы, и прибираясь после тварей. Мне плевать, кто и что об этом думает. Мы заслужили каникулы, черт побери!
– Все здесь заслужили каникулы! – отрезала мисс Сапсан.
Она закрыла глаза и ущипнула себя за переносицу, словно борясь с внезапной головной болью.
– Представьте это вот в каком свете: какое это будет вдохновляющее зрелище для других детей – вы, герои битвы за Дьявольский Акр, работаете рядом с ними ради общего блага.
– Ага, как же! – бросил Енох и принялся чистить ногти.
– А мне нравится, – сказала Бронвин. – Я всегда хотела настоящую работу с настоящей ответственностью, даже если она будет немножко мешать нашим урокам нормальности.
– Немножко мешать? Да у нас же еще ни одного не было! – возмутился Гораций.
– Ни одного? – мисс Сапсан строго посмотрела на меня. – А поездка по магазинам?
– Мы… э-э-э… немножко отвлеклись, – сказал я.
– А, – она нахмурилась. – Ну, что ж, неважно. Времени у нас еще достаточно. Но не сейчас!
И она пошла по коридору, сделав нам знак следовать за ней.
* * *
Мы шли по коридору вслед за мисс Сапсан, а через многочисленные двери Панпитликума постоянно входили и выходили люди. Вид все имели очень серьезный и занятой, а одеты были по самой разнообразной моде, предназначенной для разных целей. На одной даме было голубое платье с кринолином, такое широкое, что нам пришлось выстроиться в ряд и прижаться к стене, чтобы хоть как-то ее обойти; на каком-то мужчине был тяжелый белый маскировочный комбинезон и круглая меховая шапка; на другом – семимильные сапоги до середины бедра и морской китель с золотыми пуговицами. Меня так увлек весь этот маскарад, что, завернув за угол, я чуть не впечатался в стену – по крайней мере, я честно считал ее стеной, пока она не заговорила!
– А, молодой Портман! – загудел где-то наверху голос, и мне пришлось запрокинуть голову, чтобы понять, кто это.
Семи футов ростом, в тяжелом черном плаще, мой собеседник на лицо был, как сама смерть. И, однако же, мы с ним давно дружили, и временами я по нему скучал.
– Харон!
Первым делом он поклонился и поздоровался с мисс Сапсан, потом пожал мне руку: его длинные, ледяные пальцы обвились вокруг моей кисти и встретились на той стороне.
– Наконец-то прибыли пообщаться с фанатами?
– Ха-ха, – сказал я. – В точку.
– Он не шутит, – встрял Миллард. – Ты у нас теперь знаменитость. Когда выйдем отсюда, гляди в оба.
– Чего? Ты серьезно?
– Еще как, – сказала Эмма. – И не удивляйся, если у тебя начнут выпрашивать автограф.
– Только не слишком зазнавайся, – заметил Енох. – Мы тут все слегка знаменитости теперь – после того, что натворили в Библиотеке Душ.
– Да ну тебя! – воскликнула Эмма. – Ты, что ли, знаменитость?
– Немножко, – скромно сказал Енох. – Я тоже получаю письма от фанатов.
– Ты получил одно. Единственное.
Енох шаркнул ножкой.
– Это только то, о котором ты знаешь.
Мисс Сапсан кашлянула.
– Как бы там ни было, дети сегодня здесь, чтобы получить от Совета задания по реконструкции. Харон, ты не мог бы проводить нас к зданию министерств?
– Конечно, – Харон снова поклонился. Плащ его взметнулся, повеяло плесенью и влажной землей. – Для почетных гостей вроде вас я всегда готов выкроить время в своем более чем плотном расписании.
Сопровождая нас через холл, он повернулся ко мне.
– Я теперь тут мажордом, а также главный смотритель Панпитликума и всех его порталов.
– Поверить не могу, что на эту должность взяли его, – процедил сквозь зубы Енох.
Харон повернулся к нему. В темных глубинах капюшона блеснула безумная улыбка.
Енох постарался спрятаться за Эммой и, по возможности, даже исчезнуть.
– У нас тут поговорка есть, – сказал Харон. – «Папа занят, а мать Тереза умерла». Никто не знает это место лучше меня – разве что старый Бентам, который теперь, благодаря молодому Портману, навсегда отошел от дел.
Тон его сохранял абсолютную нейтральность; невозможно было сказать, сожалеет он о смерти своего прежнего нанимателя или нет.
– Так что, боюсь, у вас есть только я.
Мы снова завернули за угол и оказались в широком холле, кишевшем народом, словно аэропорт на выходных. Нагруженные тяжелым багажом путешественники входили и выходили из дверей по обе его стороны. Длинные очереди стояли к кафедрам, где клерки в форме проверяли документы. Неприветливые пограничники бдительно надзирали за происходящим.
– Держите эту дверь закрытой! – рявкнул Харон на ближайшего клерка. – Вы впустите к нам половину Хельсинки из Рождества 1911 года!
Клерк сорвался со своего стула и поскорее захлопнул действительно приоткрытую дверь, в щелку которой влетали снежинки.
– Мы следим, чтобы люди путешествовали только в те петли, на посещение которых у них есть разрешение, – пояснил Харон. – В этих залах более сотни дверей в разные петли, и меньше половины из них Министерство временных дел признало безопасными. Многие еще даже недостаточно исследованы. Некоторые не открывались годами. Поэтому вплоть до особых распоряжений за всеми путешествиями через Панпитликум надзирает министерство – и ваш покорный слуга.
