Тем не менее было ясно как день, что они гонятся именно за нами. Их машина подлетела к нам на такой скорости, что я думал, нас стукнут в бампер. Тут дорога расширилась до двух полос, они прибавили газу и поравнялись с нами – но не включили ни сирену, ни мигалки. И кричать в мегафон не стали, чтобы я остановился. Они просто ехали вровень с нами, совершенно непринужденно – водитель даже локоть в окно выставил, – и глазели.
– Чего им надо? – осторожно спросила Бронвин.
– Ничего хорошего, – мрачно ответила Эмма.
Но еще более странной была машина этих копов. Очень старая – тридцати, а может, и сорокалетней давности. Таких точно больше не делают… и уже давно. Я поделился этим замечанием с остальными.
– Может, у них нет денег на новую? – попробовала угадать Бронвин.
– Может и так, – сказал я.
Тут копы затормозили и сразу отстали. В зеркале заднего вида я видел, как водитель разговаривает по рации. После этого они сделали резкий разворот, съехали на какую-то местную грунтовку и пропали из виду.
– А вот это было странно, – высказался я.
– Давайте-ка убираться отсюда, пока они не вернулись, – предложил Енох. – Портман, прекращай рулить, как моя няня, и нажми вон на ту, самую правую педаль.
– Хорошая идея, – согласился я и втопил.
Через несколько миль мотор начал неприятно грохотать, а на приборной панели загорелась красная лампочка.
– Нет, какого черта! – пробормотал я.
– Возможно, все очень просто, – подал голос Енох, – но я не узнаю, пока не посмотрю.
Мы как раз миновали вылинявший на солнце знак: «Добро пожаловать в Старк. Нас. 502 чел.».
Дальше был еще один, самодельный: «Продаются змеи – на мясо или для домашнего содержания».
Тарахтенье в моторе сделалось громче. Мне совершенно не хотелось останавливаться в городе Старк, нас. 502 чел., но выбора у нас, кажется, не было. Я свернул на автомойку с почти пустой парковкой, и все выбрались наружу – смотреть, как Енох ковыряется под капотом.
– Надо же, как странно, – сказал он, выныривая после недолгого расследования. – Я знаю, какая деталь сломалась, но не могу понять как. Она должна была протянуть еще сотню тысяч миль.
– Думаешь, кто-то специально там что-то испортил? – подозрительно спросил я.
Енох поскреб подбородок, оставив на нем след машинного масла.
– Не понимаю, как это вообще могло произойти, но другого объяснения не вижу.
– Нам неинтересно, как она сломалась, – сказала Эмма. – Интересно, можешь ли ты ее починить.
– И насколько быстро, – добавила Бронвин, глядя на темнеющее небо.
Дело шло к вечеру, вдалеке собирались грозовые тучи. Ночь обещала быть скверной.
– Разумеется, я могу это сделать, – сказал Енох, надуваясь. – Хотя мне, возможно, понадобится помощь нашего человека-паяльника. – Он покосился в сторону Эммы. – А насколько быстро, зависит от нескольких факторов.
– Добрый вечер, – раздался чей-то голос.
Мы разом обернулись.
Поодаль, там, где парковка переходила в заросший травой некошеный луг, стоял мальчик. Лет тринадцати, темнокожий, одет в старомодную рубашку и плоскую кепку. Говорил он тихо, а двигался еще тише, так что никто даже не услышал, как он подошел.
– Откуда ты взялся? – воскликнула Бронвин. – Ты меня напугал.
– Вон оттудова, – ответил он и указал в сторону поля. – Меня звать Пол. Вам помощь нужна?
– Если только у тебя есть двухзаслоночный карбюратор с обратной тягой для «Астон Мартин Вантейджа» 1979 года, – сказал Енох.
– Не-а, – ответил Пол. – Но зато есть место, где можно спрятать эту штуковину, пока вы с ней возитесь.
Мы навострили уши. Енох даже голову из-под крышки вынул.
– И от кого же нам тут прятаться?
Мгновение Пол внимательно нас разглядывал. Он был окутан тенями и выглядел просто темным силуэтом на фоне последних проблесков вечерней зари, так что выражения его лица я разглядеть не мог. Для ребенка его возраста он держался как-то уж очень авторитетно.
– Вы же все не отсюда, так?
– Мы из Англии, – ответила за всех Эмма.
– Ну, так в здешних местах люди вроде нас не шляются после темноты, если только у них нет на то особой причины.
– Люди вроде нас – это какие? – уточнила Эмма.
– Вы не первые странные чужаки, сломавшиеся именно на этом участке дороги.
– Что он только что… – вмешался впервые решившийся заговорить Миллард. – Ты правда сейчас сказал «странные»?
Мальчик совсем не удивился вопросам из воздуха.
– Я знаю, кто вы такие, – сказал он. – Я тоже из этих.
Он повернулся и пошел в поле.
– Давайте за мной. Вам не захочется оказаться здесь, когда те, кто расставил эту ловушку, явятся проверить, что там в нее угодило. И машину с собой берите, – бросил он через плечо. – Я так думаю, силачка запросто ее дотолкает.
Мы смотрели ему в спину, вне себя от удивления, но так и не понимая, что нам делать. Предыдущее общение со странными в этой части мира как-то не внушало к ним доверия. Эмма наклонилась ко мне и прошептала:
– Надо спросить его про…
И не успела она договорить, как вдали полыхнуло окончание фразы – прямо за полем, куда удалялся от нас Пол, неоновыми буквами на темном небе:
Это была вывеска. Настоящая неоновая вывеска. Вообще-то на ней было написано «ПОМЕСТЬЕ “БОГИНЯ”», но несколько букв перегорело. Само поместье – или что там это было – скрывала из виду гряда сосен.
Мы с Эммой переглянулись как громом пораженные и широко улыбнулись друг другу.
– Что ж, – сказала она наконец. – Ты слышал этого юного джентльмена.
– Странные должны держаться вместе, – отозвался я.
И все пошли следом.
Мы шли за мальчиком через поле по заросшей тропинке, которую с дороги было не видно. Позади пыхтела Бронвин, толкая «Астон Мартин» по пересеченной местности. Не считая случайных машинок, проносившихся по главной дороге, и шипения пневматических тормозов нашей многострадальной машины, вокруг было тихо.
Мы миновали старый знак поворота к мотелю, деревья, и вот он – мотель, или то, что он него осталось. Году эдак в 1955-м он наверняка был суперкрут: с остроконечной двускатной крышей, бассейном в форме почки и отдельными бунгало, но сейчас все это выглядело заброшенным. Крыша кое-где была в брезентовых заплатах. Двор сплошь зарос деревцами. На щербатой, изрытой ямами парковке ржавели остовы машин. Бассейн стоял пустой – не считая пары дюймов зеленой воды на дне; продолговатая батонообразная штука в нем вполне могла оказаться аллигатором, хотя в такой темноте толком не разберешь.
