– Да нет же, идиотка. Я хочу сказать, что мы вообще не найдем его, просто глядя на людей. Другие идеи будет?
Мы еще с минуту сканировали текущие мимо толпы, все больше убеждаясь, что Енох прав. Иголку в стоге сена и то, наверное, проще найти.
– Может, нам надо… ну, не знаю… поспрашивать, – неуверенно предложила Эмма.
– Ну, точно, – расхохотался Енох. – Простите, простите, мы тут ищем кого-нибудь со странными способностями. Ну, или хотя бы со вторым ртом на затылке.
– А знаете, кто бы знал, как поступить? – сказал неожиданно я. – Эйб.
– Он вообще-то умер, разве нет? – округлил глаза Енох.
– Но он оставил нам что-то вроде инструкций. Или то, что на них очень похоже, – я полез под ноги Эмме и вытащил дедушкин «Журнал».
– А он дело говорит, – обрадовался Миллард. – Там же все дела, которые они за сорок пять лет с Эйчем провернули. Им наверняка случалось попадать в такие ситуации. Значит, надо посмотреть, что делали они.
– Мы вернемся сюда завтра, когда как следует отдохнем, – решительно сказал я.
Какая там иголка – я бы сейчас и стог не нашел!
– Отличный план! – одобрила Эмма. – У меня скоро начнутся галлюцинации, если я не посплю.
– К нам кто-то идет! – прошипела Бронвин.
Я высунул голову в окно и действительно увидел стриженого белого мужчину, направлявшегося прямо к машине. На нем была черная рубашка поло, заправленная в защитного цвета брюки, зеркальные пластиковые очки – и рация в руке. Классическая охрана.
– Имена! – гавкнул он, поравнявшись с нами.
– Здравствуйте, – сказал я как можно приветливее и спокойнее.
– Ваши имена! – повторил он без малейшего намека на юмор. – Покажите водительские права.
– Мы не учимся в этой школе и не обязаны вам отвечать, – выдала Бронвин.
Енох упал лицом в ладони.
– Боже, что за кретинка!
Мужчина нагнулся, заглянул в машину и поднес ко рту рацию.
– База, это периметр, у меня тут какая-то неопознанная молодежь.
Потом он обошел машину и стал диктовать в рацию наши номера.
Я одновременно завел мотор и слегка нажал на газ. Машина рыкнула достаточно громко, чтобы охранник вздрогнул и отшатнулся, едва не упав. (Что-то в последнее время я прямо привязался к этому трюку.) Прежде чем он успел прийти в себя, мы умчались прочь.
– У меня от него какое-то нехорошее ощущение, – поделилась Эмма.
– С охранниками всегда так, – успокоил ее я.
Но тут у меня внезапно и остро заболел живот. Я завернул за угол и поехал вдоль длинной стороны школьного здания, стиснув зубы и наклонившись вперед, чтобы никто не заметил моего состояния.
Неужели пустóта? Это и есть та опасность, которая угрожает ребенку, которого мы ищем?
Боль отступила и исчезла так же быстро, как возникла, и я решил пока никому ничего не говорить.
* * *
Место, где можно будет преклонить голову, мы нашли в пачке открыток, которую я захватил из дома, – тех, что посылал мне Эйб из своих путешествий: я помнил, что там точно должна быть одна откуда-то из Нью-Йорка. Когда между нами и школой оказалось несколько миль, я остановился и проглядел их все, чтобы найти ту, нужную. На ней была фотография старомодного и совершенно невыразительного номера в отеле, а на обороте – название, адрес и короткая записка от Эйба, присланная мне десять лет тому назад:
По-видимому, остановлюсь здесь на несколько дней, это совсем рядом с Нью-Йорком.
Единственное тут славное тихое местечко, все удобства.
Только навещу старых друзей.
Лучший выбор, если будешь в Нью-Йорке – рекомендую этот отель, хотя он довольно странный.
Я рекомендую номер 203. С любовью, дедушка.
– Ничего не замечаете? – спросил Миллард.
– Ну, это набор каких-то случайных фраз, – сказала Эмма. – Зачем он написал, в каком номере останавливался?
– Это же простейший шифр. Акростих.
– Чего? – не понял я.
– Посмотрите на первые буквы каждой строки. В какое слово они складываются?
Я прищурился.
– П-Е-Т-Л-Я.
– Ух ты! – восхитилась Бронвин, тоже перегнувшись к нам посмотреть.
– Он оставлял тебе закодированные послания, – торжественно сказал Миллард. – Добрый старый Эйб приглядывает за внуком даже с того света.
Я в изумлении покачал головой, вертя открытку в руках, и тихо сказал:
– Спасибо, дедушка.
– Но нам же не обязательно останавливаться в петлях, – возразила Эмма. – Мы не спасаемся от пустóт, нам не грозит ускоренное старение, и вообще, может, все это не стоит таких хлопот.
– А еще в петлях встречаются всякие странные люди, – подхватила Бронвин. – Не хочу показаться необщительной, но я жутко хочу спать.
– Думаю, стоит все-таки попробовать, – сказал Миллард. – Ведь нам еще нужно выяснить, где находится петля номер 10044. Вдруг там кто-нибудь знает?
– Что угодно, лишь бы там была кровать, – вздохнул Енох. – Я себе уже шею свернул, пытаясь поспать в этой машине.
Я и сам хотел посмотреть на этот отель (мой голос стал решающим) – в основном из любопытства, но еще мне нравилось думать, что я иду по дедушкиным следам. Так что мы проехали Бруклин насквозь и поднялись на гигантский двухъярусный подвесной мост, который вел на Стейтен-Айленд. Через двадцать минут мы уже были на месте. Мотель назывался «Водопады». Это было облезлое двухэтажное здание; все окна выходили на шумную улицу. «Телевизор в каждой комнате!» – хвастливо сообщало объявление при въезде.
Мы подошли к стойке регистрации и спросили номер 203. Администратор был высоким, долговязым, и ноги явно привык держать на столе. Несмотря на то, что снаружи стояла жара, он был в толстом шерстяном свитере. Неспешно отложив журнал, он внимательно оглядел нас.
– Почему вы хотите именно этот номер?
– Нам его очень рекомендовали, – сказал я.
Он, наконец, снял ноги со стола.
– Из какого вы клана?
– Мисс Сапсан, – сказала Бронвин.
– Никогда о таком не слышал.
– Тогда ни из какого.
– Вы, небось, не местные.
– А ваш отель разве не для этого? – спросила Эмма. – Не для того, чтобы в нем останавливались неместные?
– Слушайте, мы обычно сдаем номера только тем, кто принадлежит к известному в округе клану, но сейчас у нас почти никого нет, так что я сделаю для вас исключение. Но для начала мне все равно понадобится подтверждение.
