– А почему Эйч нам этого не сказал? – спросил я. – Он должен был знать, что местные кланы разозлятся, если мы попытаемся помочь Нур.
– Я бы с удовольствием задала ему тот же вопрос, – проворчала мисс Сапсан. – Не считая некоторых других, не менее интересных вопросов.
– Я уверен, что он хотел как лучше, – вмешался Миллард. – За ней охотились какие-то очень неприятные люди.
– Возможно, он хотел как лучше для нее, – сказала мисс Сапсан. – Но втягивать в это моих подопечных было нечестно.
– Нам ужасно жаль, что так вышло, – вздохнула Эмма. – Надеюсь, в это вы можете поверить?
Мисс Сапсан не удостоила ее даже взгляда: она упорно игнорировала все наши попытки извиниться. Подойдя к окну, она выпустила из трубки красное облако дыма наружу, на бурлящую народом улицу.
– Мы уже добились определенных успехов в мирных переговорах, но этот эпизод серьезно подорвал доверие кланов к имбринам. Мы навлекли на себя подозрения, а нейтральная сторона не может себе позволить, чтобы ее заподозрили в каких-то скрытых мотивах. Это очень плохо.
– Вы думаете, теперь у них начнется война? – спросил Миллард. – Из-за нас?
– Возможно, еще не поздно все исправить. Но между кланами слишком большие расхождения по ряду ключевых вопросов. Они должны прийти к согласию по поводу территориальных границ, должны выбрать миротворческий совет… Все это – важные и сложные задачи, и ставки очень велики. Если начнется война, это станет катастрофой не только для странных Америки, но и для всех нас без исключения. Война – это вирус, который редко удается удержать в рамках одной страны. Он неизбежно будет распространяться.
Наши поникшие плечи и вытянутые лица лучше всяких слов говорили о раскаянии и ужасном стыде. Я уже успел пожалеть обо всем – и даже о том, что вообще решил разыскать Эйча.
Мне казалось, что прошло немало времени, прежде чем мисс Сапсан снова повернулась к нам.
– Очень плохо, что кланы нам больше не доверяют. Но есть и кое-что похуже, – вздохнула она. – Хуже всего – то, что я больше не могу доверять вам.
– Не говорите так, мисс! Не надо, пожалуйста! – взмолилась Бронвин.
– Пожалуй, больше всего меня разочаровали именно вы, мисс Брантли. Такого поведения можно было ожидать от мисс Блум или от мистера Ноллингса. Но вы всегда были такой верной и доброй!
– Я заглажу свою вину, – сказала Бронвин. – Честное слово!
– На ближайший месяц я направляю вас в бригаду по уборке кухонь. Здесь, в Дьявольском Акре.
– Да, да, конечно! – Бронвин горячо закивала. Похоже, она приободрилась: ей назначили наказание, а значит, можно надеяться, что в конце концов она будет прощена.
– Мисс Блум, вы получаете новое назначение: будете работать при мусоросжигательных печах на Дымной улице. – Эмма поморщилась, но промолчала. – Мистер О’Коннор, вы будете чистить трубы. Мистер Ноллингс…
– Мисс Сапсан! – перебил ее я.
Она умолкла на полуслове. Друзья уставились на меня, не веря своим глазам.
– В чем дело? – нахмурилась мисс Сапсан.
Я понимал, что мой вопрос ее только рассердит, и вряд ли я получу хоть какой-то ответ. Но все равно чувствовал, что должен спросить:
– А что насчет Нур?
– В каком смысле? – уточнила мисс Сапсан таким тоном, что я уже не сомневался: ее терпение вот-вот лопнет. Я, конечно, не хотел расстраивать ее еще больше, но беспокойство за Нур грызло меня изнутри, и отмахнуться от него просто так я не мог.
– Ну, мы… мы просто бросили ее там, – пояснил я.
– Да, – сказала мисс Сапсан. – И я прекрасно отдаю себе в этом отчет. Была бы хоть малейшая возможность забрать ее с нами в Акр – я бы так и поступила. Но мне и без того пришлось использовать все рычаги, чтобы добиться вашего освобождения. Если бы я стала настаивать на том, чтобы забрать и ее, они бы решили, что именно этого мы с самого начала и добивались. Что мы на самом деле охотимся за новичками. И тогда все переговоры пошли бы насмарку.
По-своему мисс Сапсан была права, но она говорила о политике, а я – о живом человеке. Неужели нельзя спасти Нур, все-таки избежав войны? И я решил не сдаваться.
– Лео – опасный сумасшедший, – сказал я. – Я понимаю, о чем вы говорите, но, может, есть какой-нибудь способ вывезти ее тайно? Так, чтобы они не узнали, что это мы…
Эмма метнула на меня убийственный взгляд и одними губами шепнула: «Прекрати!»
Я видел, что мисс Сапсан вот-вот сорвется.
– Мистер Портман, – промолвила она, – если эта девушка сейчас в опасности, то в этом виноваты вы. После всего, что я вам рассказала, как вы можете настаивать, чтобы мы попытались извлечь ее из этой петли? Ушам своим не верю!
– Я понимаю, что это моя вина. Да, это так. – Я заговорил быстро, стараясь высказать все, прежде чем мисс Сапсан окончательно потеряет терпение. – Но если бы вы только видели тех людей, которые за ней охотятся! У них вертолеты и какое-то спецоборудование.
– Совершенно очевидно, что это какой-то из кланов.
– На самом деле нет, – возразил я, хотя мне уже приходилось ее перекрикивать. – Даже ребята Лео не знали, кто они такие…
– Мистер Портман.
– В ней есть что-то особенное. Что-то важное. Я чувствую…
– Мистер Портман!
– Джейкоб, перестань! – зашипел на меня Миллард.
– И я не думаю, что Эйч послал бы нас за ней, если бы она действительно не была важна. Понимаете? Он же не идиот!
– Мистер Портман! Эта девушка – не ваша забота! – завопила мисс Сапсан.
Я никогда еще не слышал, чтобы она так кричала. В комнате стало тихо-тихо. Даже уличный шум, доносившийся из-за окна, как будто примолк.
Директриса тряслась от гнева.
– Ради общего блага иногда приходится мириться с несовершенствами мира, – сказала она. – Безопасность одного человека – ничто по сравнению с безопасностью многих тысяч.
Я тоже был зол. И потому не смог придумать ничего разумного, а просто взял и брякнул:
– Ну что ж, дерьмово!
Бронвин ахнула. Никто из нас не позволял себе говорить с мисс Сапсан в таких выражениях.
Мисс Сапсан шагнула вперед. Наклонилась над моей кроватью.
– Да, мистер Портман, это дерьмово. Но когда приходится выбирать между одним дерьмом и другим, становится ясно, почему так дерьмово быть правителем. И именно по этой причине мы не вовлекаем – и никогда не будем вовлекать – детей в принятие решений государственной важности.
Слово «детей» она произнесла с таким нажимом, словно хотела швырнуть его нам в лицо.
Я заметил, что Эмма нахмурилась. По-видимому, с ней тоже никто еще так не говорил.
