– Да я-то что – мелкая сошка. Меня бояре да князья и за человека-то не считают. Если случай будет – то пришибут, конечно, а так чтобы специально – и искать не станут.
– Ой, не надейся на бояр, любезный друг, – хмуро отозвался Вельяминов, – боюсь, я тебя раньше прибью!
– Ваня, – с серьезным видом прошептала мне подошедшая Машка, – а ты на Алене женишься?
– А куда деваться, – усмехнулся я и погладил девчонку по голове, – ты ведь мала еще, а у Глаши жених есть.
– Ну вот и славно, – обрадовалась та, – а я вам Марту помогу нянчить.
– Вот спасибо, уж и не знаю, что бы мы без тебя делали!
– А пропали бы вовсе.
В этот момент за воротами послышался стук копыт, и вскоре во двор влетел запыленный Петька Пожарский. Увидев меня, он очень обрадовался и, вихрем слетев с коня, хрипло закричал:
– Слово и дело государево!..
– Что?! – едва ли не хором отозвались мы.
– Насилу нашел… – задыхаясь от скачки, продолжал тот. – Отсюда в Кукуй, из него в кремль, оттуда сюда…
– Дело говори, – не выдержал я.
– Телятевский!
– Что, поймали?
– Нет, то есть – да, то есть совсем было поймали, но потом убили!
– Собаке собачья смерть! Однако прежде потолковать бы с ним не мешало.
– Да его не только убили, – продолжал немного отдышавшийся рында, – при нем ларец нашли, а там – венец Мономахов!
– Эва как!
– А я скакал, скакал, хотел первым успеть…
– Успел, молодец. Шапка-то где?
– Какая шапка?..
– Мономаха!
– А, в кремль повезли!
– Ну и ладно, завтра посмотрю.
– Как завтра? – удивился едва не загнавший коня Петька, но я уже не слушал его.
– Вот что, красавицы, мне тут сообщили, что послы персидские прибыли с дарами от шаха. В числе прочего там звери диковинные… я вот к чему речь веду. Хотите на слоне покататься?
Мой вопрос вызвал среди девушек неподдельный интерес, и даже не понимавшая по-русски малышка Марта оживилась и стала прислушиваться к разговору. Так, беседуя, мы двинулись к дому, а за нами потянулись и остальные.
– А как же венец царский?.. – изумленно пробормотал юный Пожарский, огорошенный таким невниманием к реликвии.
– На-ка вот, испей, добрый молодец, – прервала его размышления Машка, притащившая откуда-то ковш с водой.
– Спаси тебя Христос, – поблагодарил княжич, утолив жажду и во все глаза таращась на нее.
Вправду сказать, посмотреть было на что. Начинающая взрослеть девочка была чудо как хороша. В новом сарафане, украшенном искусной вышивкой, и изящных башмачках козловой кожи, она выглядела старше своих лет, а небесно-голубые глаза и толстая коса цвета спелой пшеницы запросто могли лишить покоя и более зрелого человека, чем юный рында. А уж свободная манера держаться и вовсе била наповал.
– Не мешай им теперь, – улыбнулась она, довольная произведенным эффектом, – занят государь.
– Это чем же? – удивился Петька, уверенный, что для государя ничего важнее короны быть не может.
– Любовь у него, – как о само собой разумеющемся пояснила Маша.
– Какая еще любовь?
– Подрастешь – поймешь, – отвечала она с лукавой усмешкой, от которой младшего Пожарского бросило в жар, и двинулась вслед за всеми остальными.
– Погоди, как зовут-то тебя? – запоздало крикнул он ей вслед.
– На что тебе? – насмешливо отозвалась она и, как бы невзначай тронув золотую сережку в ухе, забежала в дом.
– Марья ее зовут, – пояснил ему слуга, запирая ворота.
– Марья… – блаженно улыбаясь, протянул тот, – и почему я ее раньше не встречал?
– Должно, Господь тебя хранил до сего дня!
