Хотя нельзя не признать, что красавица панна Агнешка если и потеряла свою репутацию, то не без прибыли для своего престарелого отца. Теодор Даждбог Карнковский, благодаря протекции королевича, получил немалое староство и сумел поправить свои дела. Так что отцы семейств хоть и воротили от него нос, но иной раз задумывались – а может, дело того стоило?.. Что же касается самой Агнешки, то ослепленная любовью панна не обращала на пересуды никакого внимания и просто блистала, затмевая своей красотой и нарядами самых знатных и богатых девиц в Литве. Вот и сегодня, пока они танцевали с Владиславом, за ними следило множество глаз, и если бы не устроенный затем перерыв, недоброжелатели своими взглядами непременно прожгли бы в панне Карнковской дыру. Как это часто бывало в промежутке между танцами, вокруг королевича тут же собрались его приближенные и принялись вышучивать собравшихся, не переходя, впрочем, известной черты.
– Обратите внимание на эту парочку, мой принц, – шепнул на ухо Владиславу Казановский.
– Вы говорите об этом скромно одетом шляхтиче с весьма красивой пани? – переспросил королевич и тут же вскрикнул, удостоившись щипка от своей возлюбленной. – О боже, неужели ты ревнуешь, Агнешка?
– Вот еще, – сверкнула глазами фаворитка, – у вашего высочества совсем плохо со зрением, ибо эта «красавица» по крайней мере вдвое старше меня!
– Ну уж не настолько, – осклабился пан Адам, – пани Марыся, конечно, чуть старше вас, но никак не вдвое.
– Ты ее знаешь?
– А как же, и ее и мужа – пана Якуба Храповицкого.
– Подожди, так это тот самый…
– Да-да, это тот самый Храповицкий, которого «мекленбургский дьявол» отпустил из плена без всякого выкупа.
– И отчего же такое благоволение?
– Вот уж не знаю.
– Перестань, Адам, ни за что не поверю, что ты ничего не знаешь!
– Ну, есть один слушок… – помялся, набивая себе цену, Казановский.
– Не томи, негодник, что за слушок?
– Говорят, что герцог с давних пор влюблен в его жену и потому был снисходителен. Но умоляю вас, не вздумайте даже обмолвиться об этом. Двум шляхтичам эта история уже стоила жизни, ибо пан Якуб весьма искусен в сабельном бое.
– Ты думаешь, в этой истории есть хоть капля правды?
– Не знаю, но когда Радзивилы захотели выкупить бедолагу Кшиштофа, у них ничего не вышло, а ведь у этой семейки водятся денежки.
– Да уж; ты не представишь их?
– Да ведь вы знакомы с Храповицким – он был со своей хоругвью в Смоленске, когда ваш отец готовил прошлый поход на Москву. Помните, тогда еще порох взорвался и унес с собой этого чертова фон Кирхера…
– Да, помню, – помрачнел Владислав, которому было неприятно это воспоминание, – но все же пригласи их.
Казановский, не чинясь, тут же поднялся и уже через минуту подвел чету Храповицких к королевичу, после чего те обменялись приветствиями в самых изысканных выражениях.
– Внимание вашего королевского высочества весьма лестно для нас, – поклонился пан Якуб.
– А мне весьма лестно, что столь известный своим воинским искусством шляхтич присоединится к моей армии, – любезно отозвался тот.
– Увы, я лишен такой завидной возможности, – отозвался Храповицкий.
– Отчего же?
– Как вам, вероятно, известно, я был в плену у русского царя. Условия, на которых он отпустил меня, совершенно исключают возможность присоединиться к походу.
– Он взял с вас клятву не воевать против него?
– Вовсе нет, он попросил меня не участвовать в походах против него, – с грустной улыбкой отвечал пан Якуб, сделав ударение на слове «попросил». – Если же его войска пересекут границы Речи Посполитой, я в своем праве.
– Никогда не слышал о подобных условиях освобождения, – нахмурился королевич.
Храповицкий собрался было что-то ответить ему, но пани Марыся мягко остановила супруга и обратилась к Владиславу сама:
– Нынешний русский царь – человек весьма необычный, и не все его действия бывают понятны окружающим, однако он человек чести и никогда бы не потребовал от моего мужа чего-то недостойного.
– Вас послушать, так он просто цвет рыцарства! – громко воскликнула Агнешка, которую весь этот разговор с самого начала раздражал.
– Я знал много достойных рыцарей, – отвечал пан Якуб, не глядя на фаворитку королевича, – но ни одного, кто бы мог с ним сравниться!
– А почему вы называете герцога Иоганна Альбрехта русским царем, – спохватился Владислав, – ведь единственный законный царь Московии – это я?
В голосе королевича зазвенел металл, и взгляд сделался острым, как будто он целился из пистолета, однако Храповицкий не успел ему ответить, потому что к королевичу подошел личный посланник богемского короля граф Хотек в сопровождении двух офицеров.
– Какой превосходный бал, ваше королевское высочество, – учтиво произнес он, сопроводив свои слова изящным поклоном.
– Благодарю вас, граф.
– Но он, разумеется, не сможет задержать начало кампании? У нас не так уж много времени.
– Никоим образом, все уже подготовлено, и мы выступаем через три дня, – отвечал ему королевич, чувствуя себя школьником, попавшимся на том, что не выучил урок. В какой-то мере так оно и было, ведь именно посланник привез ему деньги для ведения войны и бдительно следил, чтобы они расходовались по назначению.
– О, это весьма приятные известия!
– Что я слышу: вы так скоро покинете нас? – не смогла удержаться от восклицания панна Карнковская и вышла вперед.
Взволнованные слова девушки привлекли к ней внимание присутствующих, и все дружно уставились на нее. Но та, не обращая на окружающих ни малейшего внимания, продолжала едва ли не со слезами на глазах.
– Не могу поверить, что вы можете быть столь жестоки, ваше высочество, – лепетала она, и неподдельное горе могло бы растопить, наверное, даже каменное сердце. – Неужели вы не могли предупредить…
На лице Владислава появилось нечто вроде раскаяния, а его приятель Адам пожал плечами, дескать, женщина, что с нее взять! Взгляды посланника и его офицеров и вовсе не выражали ничего, кроме презрения пополам с равнодушием. Хотя нет, один из них, довольно изящный молодой человек в черном камзоле, сильно побледнел и, не отрываясь, смотрел на остававшуюся прекрасной даже в своем отчаянии девушку.
– С вашего позволения, мы оставим вас, – еще раз поклонился граф и собрался было уходить, как вдруг взгляд панны Агнешки остановился на его спутнике, и девушка невольно вскрикнула:
– Вы?!
– Вы знакомы? – удивленно спросил посланник.
– Не припоминаю, – пожал плечами молодой человек.
– Не припоминаете? – почти взвизгнула она. – Зато я вас хорошо помню! Вы офицер этого ужасного герцога Мекленбургского! Вы были с ним, когда он захватил наш бедный Дерпт… это шпион!
