Да, я вправду ее любил. По-своему. Эгоистично, своекорыстно, абсолютно бессовестно и трусливо.
Парень и Алиса перебросились парой фраз, потом сделали заказ бармену и снова о чем-то заговорили. Видимо, парень спросил, одна ли она, потому что Алиса покачала головой и кивнула в мою сторону; парень взглянул на меня и заметно огорчился. Он снова что-то ей сказал, они были так поглощены друг другом, что ничего вокруг не видели. Парень был не просто чрезвычайно хорош собой, но от него исходила теплота. Я его совсем не знал, однако не сомневался, что с любимой женщиной он будет нежен и заботлив. Потом Алиса вернулась со стаканом воды, и я притворился, будто не видел ее беседы с незнакомцем.
– Я хотела кое о чем поговорить, – вдруг сказала Алиса. Она раскраснелась и выглядела чуть раздосадованной. – Не буду ходить вокруг да около, поскольку не похоже, что ты возьмешь дело в свои руки, сколько тебе ни намекай. Я сообщила об отъезде Макса и Саманты, чтоб ты знал – в доме никого не будет. По-моему, тебе стоит прийти в гости, Сирил. Мы поужинаем, выпьем пару бутылок лучшего вина Макса и потом, значит, ляжем в постель.
Я молчал, придавленный гнетом не легче мельничного жернова на шее, с которым в семнадцатом веке добрые бюргеры топили уличенных содомитов в амстердамских каналах.
– Так, – наконец сказал я. – Понятно. Мысль интересная.
– Да, ты очень религиозен, я знаю. Но мы же скоро поженимся.
Разумеется, я не был религиозен вовсе. Лишь изредка меня посещали мысли о том, что длинноволосый бородатый Иисус весьма сексапилен, но о жизни после смерти или сотворении человека я никогда не задумывался. Начав встречаться с Алисой, я только прикидывался (очередной обман) набожным. Эту маску я использовал как оправдание того, что не пытаюсь переспать с Алисой. Негативной стороной моего лицедейства было то, что каждое воскресенье приходилось тащиться на мессу. Опасаясь, что Алиса пойдет по стопам Мэри-Маргарет и станет тайком следить за мной (учитывая их абсолютно разные характеры, это было маловероятно, однако береженого бог бережет), я регулярно посещал обедню в церкви на Уэстленд-роу – той самой, где четырнадцать лет назад своим признанием в извращенных фантазиях убил священника. Конечно, теперь я сидел в другой части храма. Однажды я все-таки подошел к исповедальным кабинкам, увидел на полу расколотую плитку, которую так и не заменили, и тотчас весь покрылся гусиной кожей. Нет, теперь я усаживался на заднюю скамью и там похрапывал, просыпаясь от толчка какой-нибудь старухи, испепелявшей меня таким взглядом, словно я один был повинен в гибели европейской цивилизации.
– Даже не знаю, – проговорил я после долгой паузы. – Я-то не прочь, ей-богу. Но вот папа считает…
– Плевать на него! – рявкнула Алиса. – Ему я не дам.
– Господи Иисусе! – хихикнул я. Даже для меня, безбожника, это было чересчур.
– И ему тоже. Слушай, давай без обиняков. Скоро мы поженимся. И если все хорошо, в любви и согласии проживем ближайшие лет пятьдесят. Я, по крайней мере, этого хочу. А ты?
– Да, конечно.
– Но если имеются сомнения, пусть даже крохотные, – Алиса чуть приглушила голос, – еще есть время об этом сказать.
– Нет у меня никаких сомнений.
– Не приведи господь снова нарваться на телефонный звонок, когда я уже в подвенечном платье. Ты это понимаешь, да? Не знаю, как я пережила тот случай. На второй раз меня не хватит уж точно. Окочурюсь.
«Почему вдруг она об этом заговорила? – подумал я. – Значит, что-то не так? Она что-то заподозрила?»
У стойки красивый парень допил пиво и собрался уходить.
Вот он, твой шанс, сказал я себе. Пусть она узнает правду Надейся, что она сумеет понять, простить твой обман и быть тебе верным любящим другом. Но все разговоры об этом потом, а прямо сейчас, пока не поздно, ей надо подойти к тому парню и дать ему номер своего телефона.
– Что с тобой, Сирил? – встревожилась Алиса.
– Ничего. А что?
– Ты плачешь.
– Да нет. – Я провел ладонью по щекам и с удивлением понял, что они мокры от слез. А я и не заметил, что плачу. Платком я отер лицо и постарался взять себя в руки. – Алиса… – Я взглянул на нее с небывалой для меня проникновенностью и взял ее за руку.
– Почему ты заплакал?
– Я не плакал.
– Плакал.
– Не знаю. Может, насморк. Алиса…
– Что? – Она разволновалась. – Говори, Сирил. Что бы там ни было, скажи. Обещаю, все будет хорошо.
– Будет ли? – Я смотрел ей в глаза.
– Ты меня пугаешь.
– Прости. Во всем виноват только я.
– В чем? Что ты наделал?
– Дело не в том, что я сделал. А в том, чего не сказал.
– Ну и чего ты не сказал? Можешь признаться в чем угодно, правда. У тебя жутко несчастный вид. Что же это такое уж страшное?
Я уставился в стол, Алиса молчала, ожидая ответа.
– Если скажу, – наконец выговорил я, – ты меня возненавидишь. А я этого не хочу.
– Как я могу тебя ненавидеть? Я тебя люблю!
– Я совершил ужасную ошибку.
Алиса выпрямилась, лицо ее помрачнело.
– У тебя кто-то есть? – спросила она напряженно. – Вы встречаетесь?
– Нет, – сказал я, хотя кое с кем встречался. Но тайно. – Дело не в том.
– А в чем тогда? Господи, да скажи ты наконец!
– Хорошо. Понимаешь, еще в детстве…
– Ну?
– Еще в детстве я понял, что…
– Извините. – Возле нас стоял тот самый парень. Я думал, он ушел, но вот извольте – улыбается широко и чуть смущенно. – Простите, что перебиваю.
– Что вам угодно? – Алиса посмотрела на него раздраженно.
– Знаете, обычно я так не делаю, – сказал парень. – Но мне показалось, что между нами возникла симпатия. И я подумал, спрошу-ка я у нее телефон. Если вы, конечно, не против. Может, как-нибудь вместе поужинаем?
Алиса оторопела:
– Вздумали пошутить?
– Нет, – нахмурился парень. – Я, может, ошибся? Просто казалось, что…
– Я здесь с женихом, не видите? По-вашему нормально приглашать девушку, когда она сидит с женихом? Вы настолько в себе уверены?
– Ради бога, простите! – смешался парень. – Я даже не думал… решил, вы брат и сестра.
– С чего это вы так решили?
– Не знаю. – Парень сконфузился окончательно. – У вас такой вид… вы так друг на друга смотрите… В голову не пришло, что вы – пара.
– Но мы таки пара. С вашей стороны это просто хамство.
– Виноват. Приношу извинения. Вам обоим.
Парень направился к выходу, Алиса смотрела ему вслед, покачивая головой. Я должен был сказать: беги за ним, догони, пока он не исчез!
