– Ничуть. Кто его знает. В газетах сплошь и рядом такие истории. А если сутенер станет его искать?
– Сутенеру он без надобности, пока не сойдут кровоподтеки. Да ты глянь, парень чуть живой.
– И все-таки…
– Ради твоего спокойствия мы запрем дверь спальни. И гостиной тоже. Если что, я услышу, как он дергает ручку, и угомоню его.
– Ладно, – сказал я, все еще колеблясь. – Но только на одну ночь, да?
– На одну. – Бастиан чмокнул меня в щеку. – К утру он очухается, и мы куда-нибудь его пристроим.
Я сдался. Если Бастиан вздумал кому-то помочь, спорить с ним бесполезно. Такой уж характер. Мы уложили парня на диван, сунули подушку ему под голову и накрыли одеялом. Бастиан выключил свет. Мальчишка дышал ровно, посасывая большой палец. В бледном свете луны, сочившемся сквозь неплотно задернутые шторы, он выглядел совсем ребенком.
Проснувшись утром, я удивился, что ночью не слышал ни звука, а еще больше тому, что и сейчас в доме царит тишина. Ожгла мысль: парень умер – спозаранку ширнулся и перебрал дозу. Мы ведь даже не проверили его карманы – кто знает, что в них было. Я растолкал Бастиана, он сонно на меня взглянул и сел в кровати, почесывая голову.
– Ну пошли глянем, – сказал я.
Бастиан медленно отворил дверь гостиной, и я затаил дыхание, готовясь к жуткому зрелищу. Слава тебе господи, парень был живехонек – сидел на диване, закутавшись в одеяло. Но, увидев нас, злобно запыхтел.
– На хрена вы меня заперли? – пробурчал он и схватился за скулу, аукнувшуюся болью.
– Чтоб чего не вышло. – Бастиан прошел в комнату и сел у окна. – И ради твоей безопасности. Вариантов не было.
– Мне давно пора свалить. Ночь стоит дороже. Так что раскошеливайтесь. С вас две сотни.
– Что? – изумился я.
– Двести гульденов! – отрезал парень. – Гоните деньги!
– Заткнись, ни фига ты не получишь, – совершенно спокойно сказал Бастиан. Мальчишка бросил на него испуганный взгляд, в ответ Бастиан дружески улыбнулся. – Как лицо-то?
– Болит.
– А ребра?
– Еще хуже.
– Сразу не пройдет. Кто тебя так?
Парень не ответил, хмуро разглядывая узор одеяла. Видимо, не знал, как себя вести в такой ситуации.
– Заплати́те, – после долгого молчания сказал он жалобно. – А то нечестно.
– За что? – спросил я. – Чего ты себе нафантазировал?
Парень соскочил с дивана и заметался по комнате, отыскивая носки и ботинки. Потом опять сел, растер пальцы на ногах и обулся.
– Суки вы, если не заплатите! – Голос его осекся, и слезы, видно, были недалеко. – К тому же вас двое, значит, цена двойная. Пятьсот гульденов!
– Минуту назад было двести, – сказал я. – Двойная цена – выходит, четыреста.
– Проценты! – заорал парень. – Штраф за ночь взаперти! С каждой минутой задержки ваш долг растет!
– Мы не будем ничего платить. – Бастиан встал, но тотчас успокаивающе поднял руки и сел обратно, потому что парень вскочил и принял боевую стойку.
– Шестьсот! – злобно прохрипел он. Все это было бы смешно, не будь так странно. Пацан не представлял собой никакой угрозы, Бастиан свалил бы его одной левой.
– Мы не собираемся тебе платить, – повторил мой друг. – Думай себе что хочешь, ночью ничего не было. Мы тебя не нанимали. Ты валялся на улице. В снегу. Перед нашей дверью. Весь избитый.
– Врешь ты! – Парень отвернулся. – Вы меня драли, и я хочу свои деньги. Семьсот гульденов!
Я всплеснул руками:
– Еще немного, и нам придется заложить имущество.
– Если хочешь, я тебе помогу, – сказал Бастиан. – Я врач.
– Врач, который трахает мальчиков? – завопил парень. – На пару с дружком?
– Мы тебя пальцем не тронули. – Меня уже утомила его вздорность, я желал, чтоб он убрался. – Еще одно слово – и ты окажешься на улице.
Мальчишка оттопырил губу и посмотрел в окно, но тотчас отвернулся от резкого света.
– Тогда зачем вы меня приволокли, если не собирались мною попользоваться? Ты трахаешься только с этим стариком, что ли?
– Какой же он старик? Ему всего тридцать три, – сказал я.
– Почему вы не оставили меня на улице?
– Потому что зима, ты бы замерз, – сказал Бастиан. – Как я мог тебя оставить? Говорю же, я врач. В меру сил помогаю людям. У тебя на руке следы… Чем колешься?
– Я не колюсь, – окрысился парень.
– Колешься, это яснее ясного. Ладно, разберемся. Чем-нибудь болеешь?
– Чем это?
– Гонорея, хламидиоз…
– Вот еще! – фыркнул парень. – Я с бабами не трахаюсь. Всякий знает, заразиться можно только от грязных сучек, что красуются в витринах. От мужиков ничего не подцепишь.
– Мир – сточная яма, – сказал Бастиан. – Уж поверь, я это знаю по своей работе. Мне безразлично, как человек зарабатывает на жизнь, но если тебе нужна помощь, я готов ее оказать. Решай сам.
Мальчишка задумался, а потом вдруг вскочил и бросился на Бастиана с кулаками, но тот легко перехватил его руку.
– Уймись, – приказал он.
– Сам уймись! – Мальчишка расплакался.
Бастиан его оттолкнул, парень плюхнулся на диван и спрятал лицо в ладонях.
– Пожалуйста, дайте немного денег, – выговорил он.
– Может, лучше мы тебя накормим? – предложил Бастиан. – Ты голодный?
– Спрашиваешь! – горько усмехнулся парень. – Я всегда голодный.
– Как тебя зовут? – спросил я.
Мальчишка долго молчал, словно раздумывая, стоит ли говорить правду, и наконец ответил:
– Игнац.
Не врет, понял я.
– Откуда ты?
– Из Любляны.
– Где это? – удивился я.
– В Словении, – презрительно сказал парень. – Не знаешь географию, что ли?
– Плоховато. – Я заметил, что Бастиан прячет улыбку. – Давно в Амстердаме?
– Полгода.
– Ну ладно. – Бастиан решительно встал. – Мы с Сирилом проголодались и идем завтракать. Ты с нами, Игнац?
– А потом я смогу сюда вернуться?
– Категорически нет, – сказал я.
– Где ты обычно ночуешь? – спросил Бастиан.
– Да в меблирашках неподалеку от площади Дам, – уклончиво сказал Игнац. – Днем, когда нет клиентов, там пасутся ребята, что обычно работают в «Музыкальной шкатулке» и «Пиноккио».
– Ну вот туда и возвращайся.
– Не могу.
– Почему? Кто тебя избил, клиент или сутенер?
