– Руки вверх! – крикнул нападавший. Его розовые губы отвратительно выпирали из прорези в балаклаве.
Эрика – она сидела в пассажирском кресле, согнувшись в три погибели, – медленно подняла руки.
– Открывай багажник! – крикнул голос. Мужской голос, четкая дикция. – А то пристрелю!
– Кнопка у колонки рулевого управления, – сказала Эрика, не сводя с него глаз. – Вам нужны наркотики?
– Да. Открывай багажник! – пронзительно заорал он.
«Они решили, что я положила их в багажник», – подумала Эрика. Она сидела в неудобном положении, сумка «Теско» с наркотиками находилась у нее под ногами. Раздался скрежет металла: второй нападавший монтировкой взламывал багажник. «Кто эти двое? – размышляла Эрика. – Партия-то мелкая, всего на тридцать тысяч. Даже если они разбавят ее питьевой содой, сверху выручат не больше нескольких тысяч. А они так рискуют». Нападавшие были в балаклавах, лиц их она не видела, и это означало, что, возможно, ее оставят в живых.
– Открывай, быстро. И выруби сирену! – орал парень, дулом пистолета дернув в сторону руля.
– Кнопка под колонкой рулевого управления. Я должна нагнуться, – сказала Эрика.
– Так нагибайся!
Скрежет монтировки по багажнику продолжался. И в ту же секунду, как нападавший, державший ее на прицеле, глянул на своего напарника и чуть опустил пистолет, Эрика вскинула тазер, который она прятала за спиной, и выстрелила ему в шею. Вой сирены заглушил хлопок и треск проводов, когда электроды впились в его тело. Он застыл и рухнул на землю. Не выпуская из руки тазера, Эрика перебралась на водительское кресло и вылезла через разбитое окно. Нападавший лежал на земле. Она вытащила из его оружия магазин, убрала в карман, затем, прихрамывая, пошла вокруг машины туда, где второй нападавший, теперь уже в панике, все пытался монтировкой подцепить крышку багажника.
– Руки вверх! – крикнула Эрика. Он поднял голову, выронил монтировку. Его рука метнулась за спину.
– Руки! Чтоб я их видела! – велела Эрика, нацеливая тазер ему в грудь.
– Сучка гребаная! – выругался он.
Эрика чуть наклонила тазер, целясь ему в пах, и выстрелила. Он вскрикнул, замер и рухнул на землю.
– Это тебе урок. Не будешь язык распускать. – Эрика перевернула парня на живот, выдернула у него из-за пояса «Смит и Вессон», вытащила из пистолета магазин. Обыскав его карманы, она нашла маленький черный ключ-брелок. Это был глушитель сигнала ближнего действия для создания помех на частоты радио– и сотовой связи. Эрика подошла к задней дверце автомобиля, рукояткой оружия разбила стекло и достала из машины две пары наручников. Затем занялась первым нападавшим: надела наручники на одно его запястье, подтащила к длинным металлическим перилам у погрузочной площадки, пристегнула к нижней перекладине и стянула с него балаклаву. Светловолосый, с гладким круглым лицом, он смотрел на нее мутным взглядом. Ту же процедуру она повторила со вторым нападавшим: подтащила его обмякшее тело к перилам, пристегнула, сдернула с него балаклаву. Он оказался совсем юнцом, на вид – почти подросток.
Эрика нашла свою рацию, вызвала подкрепление, проверила, не остался ли кто в «Рейндж Ровере». Вытащив ключи из зажигания, она вернулась к задержанным.
– Вы оба арестованы. Вы имеете право хранить молчание, но вы можете повредить доводам защиты в вашу пользу, если во время допроса утаите факты, которые впоследствии могут быть использованы вами в суде. Все ваши показания могут быть представлены в суде в качестве доказательств.
И только потом, когда уровень адреналина в крови стал снижаться, она начала ощущать острую боль во всем теле и поняла, что сама серьезно травмирована.
Парень постарше, со светлыми волосами, попытался плюнуть ей в лицо, да сил не хватило. Эрика подавила порыв огреть его дубинкой. Знала: если один раз ударит, потом уже не сможет остановиться.
Глава 26
Март 2017 года
Нина поссорилась с матерью и в результате осталась без машины. От одного своего приятеля, проживавшего в Блэкпуле, Макс узнал, что тот дешево продает автомобиль, и они решили купить его, а заодно устроить себе отпуск.
Как Нина и подозревала, в Блэкпуле на исходе октября было очень холодно и ветрено. Гостиница, в которой они остановились, оказалась не самой комфортабельной, и даже при закрытых окнах в их ободранном номере гулял сквозняк, от которого колыхались занавески. Но это не имело значения. Они жили на «Золотой миле»
[21], и по ночам ее огни через тюль освещали их комнату, разноцветными бликами переливаясь на потолке прямо над их кроватью. Нина была в восторге оттого, что они приехали к морю. В субботу они проснулись рано и целый день провели на Миле. Развлекались у игровых автоматов, ели прямо из бумаги горячую рыбу с жареной картошкой и даже отважились спуститься на пляж и помочить ноги в ледяном море.
Новый автомобиль они должны были забрать вечером, и перед отъездом Макс купил для них билеты на Блэкпулскую башню, где была смотровая площадка со стеклянным полом. Это было перед самым закрытием, и в лифте, который в тот последний раз поднимал посетителей, они ехали совсем одни. Площадка находилась почти на самом верху. Макс взял Нину за руку, и они вместе ступили на прозрачный стеклянный пол. Далеко внизу на променаде гуляли люди, до самого горизонта простиралось море, в которое с набережной врезался длинный причал.
– Мы как будто парим над городом, – выдохнула Нина. Держась за поручень, она присела на корточки, а потом легла на стекло лицом вниз. Она чувствовала, как о башню разбиваются порывы ветра; снизу доносился раскатистый гул прибоя. Макс опустился на колени, а потом растянулся рядом с ней. Они лежали, соприкасаясь головами. Внизу прямо под ними две женщины толкали перед собой пустые коляски, трое малышей бегали вокруг них, словно крошечные спутники.
– Посмотри на них всех, там внизу, – произнес Макс.
– Будто игрушечные, – отозвалась Нина.
Макс обратил к ней свое лицо.
– Копошатся, будто крошечные черви. Вот кого они мне напоминают. Дрыгаются, машинально извиваются, машинально размножаются. Просто выживают. Ничтожества. Они все понятия не имеют, что такое реальный мир… Возьми тех двух женщин. Будь у них представление о реальном мире, они ни за что не стали бы рожать. Ты когда-нибудь задумывалась о том, что, может быть, у твоей мамы возникала мысль об аборте?
Нина повернулась к нему.
– Нет! Хоть мы сейчас с ней и не общаемся, я знаю, что для нее я была желанным ребенком. Я знаю, что она меня любит.
– Ты уверена?
– Да.
– А моя мама хотела сделать аборт. Я уверен в этом на все сто. Просто когда она поняла, что беременна, срок уже был большой…
