Его смешок похож скорее на фырканье.
— Как всегда очаровательна.
Элиан глубоко вдыхает и на мгновение прикрывает глаза. Наверное, боль нестерпима, но он пытается задвинуть ее подальше и вновь стать отважным воином. Как будто явить мне другие свои стороны для него равносильно оскорблению.
— За это я его убью, — уверяет он.
— Сначала постарайся, чтоб он не убил нас.
Элиан вновь дергает веревку, выкручивает руки под немыслимым углом, пытаясь сместить узлы. Он похож на угря, скользкого и слишком быстрого, чтобы я со своего места разглядела все его действия.
— Перестань, — говорю я, заметив, что веревка покраснела. — Это не поможет.
— Я хотя бы пытаюсь, — отзывается Элиан. — Можешь и сама попробовать выбить большой палец из сустава, прошу, не стесняйся. А еще лучше позови-ка сюда сирен на псариине, чтобы они убили нас сами, лишив Райкрофта шанса.
Я вскидываю подбородок:
— Нас бы здесь не было, если бы ты не настоял на таком нелепом плане.
— Кажется, из-за пробитой головы пострадал мой слух, — голос его утратил привычную мелодичность. — Что ты сейчас сказала?
— Ты даже не понял, что тебя дурят. И сам пришел в его ловушку.
Элиан передергивает плечами.
— Ожерелье у него, так что я бы все равно пришел, даже если б знал о засаде. Я слишком многим пожертвовал, чтобы спасовать перед последним препятствием.
— Как будто ты что-то знаешь о жертвах.
— Я думаю о троне, которого в любой миг могу лишиться.
— Ты принц королевства, полного света и тепла.
— Как раз этим королевством я и пожертвовал!
— В каком смысле?
Элиан вздыхает:
— В таком, что я не просто договорился с принцессой обменять карту на ожерелье. — Теперь его голос полон тоски. — Я пообещал, что мы будем править вместе, если она поможет.
Я открываю рот, пока слова его тяжелым грузом тонут в воздухе. Я тут пытаюсь украсть материнский трон, а Элиан свой продает за сокровища.
Прямо как пират.
— Ты идиот? — недоверчивый возглас вылетает из моего рта, словно пуля.
— Кристалл может спасти множество жизней. А брак с принцессой Пагоса точно пойдет на пользу моей стране. По крайней мере, о таком мой отец и не мечтал. Я буду лучшим королем, чем он смел надеяться.
Ему бы говорить об этом с гордостью, но слова его грубы и горьки. Полны не только обиды, но и печали.
Я думаю о том, сколько времени пыталась заставить собственную мать гордиться. Достаточно, чтобы я забыла, каково это — чувствовать удовольствие или хоть что-нибудь, чего она не приказывала чувствовать. Я покорно стала ее подарком для тритона, словно я лишь плоть, которую он может поглотить, и утешалась тем, что это мой долг перед королевством. И Элиан стал жертвой того же проклятья. Взвалив на плечи тяготы всего мира и бремя собственного титула, он готов отказаться от того, что больше всего ценит. От свободы, приключений, счастья. От того, что я едва помню.
Я отворачиваюсь, смущенная тем, сколь много себя вижу в его глазах.
«Ты ведь все равно должна забрать его сердце, — думаю я. — Разве есть выбор?»
— Если ожерелье такое ценное, — говорю вслух, — надо было просто убить Таллиса и забрать его.
— Нельзя убивать каждого, кто тебе не нравится.
— Знаю. Иначе ты бы уже был мертв.
Но это неправда. Я даже удивляюсь, насколько неправда. Потому что могла убить принца — или хотя бы попытаться — и выполнить приказ матери уже дюжину раз.
Прежде чем Элиан успевает ответить, сверху доносится треск. Я слышу низкий гул на ветру и на секунду решаю, что это морские волны бьются о жалкое подобие корабля Таллиса Райкрофта, но тут гул становится громче, и стены содрогаются от удара. С потолка летит пыль, под нами раскалываются половицы.
Сначала раздается целый хор голосов, а потом ничего, кроме грохота пушек и выстрелов. Криков и смерти. Мира, погруженного в хаос.
Элиан остервенело дергает за веревки. Он закрывает глаза, и я слышу громкий щелчок. Недоверчиво смотрю, как он пытается высвободить руку, неестественно подогнув большой палец левой руки. Поразительно, но почти получается, только на полпути веревка вновь упирается в кожу.
— Проклятье. — Элиан сплевывает. — Слишком туго, не выскользнуть.
Корабль стонет. По стене ползет огромная трещина, оконная рама разлетается в щепки под напором. По палубе над нами стучат сапоги, и оглушительный звон мечей уступает только грохоту артиллерийских орудий.
— Что это? — спрашиваю я.
— Моя команда. — Элиан вновь терзает веревку. — Я где угодно узнаю пушки «Саад». — Его улыбкой можно освещать города. — Послушай, как рычит моя девочка.
— Они пришли за нами?
— Конечно, за нами. И если в процессе пострадал мой корабль, мало никому не покажется.
Едва с его губ слетает последнее слово, пушечное ядро вышибает остатки окна, проносится мимо меня и врезается в деревянную балку, к которой привязан Элиан. Он пригибается с сиреньей скоростью, и его, как дождем, присыпает щепками. У меня перехватывает дыхание, к горлу подступает тошнота. Но тут Элиан поднимает голову и стряхивает с волос пыль.
Глубокий вдох, и мое обезумевшее человеческое сердце возвращается к привычному ритму. Элиан разглядывает окружившие его обломки и вдруг медленно, почти злорадно улыбается.
Он выскальзывает из-под развалившейся балки и встает. Затем подпрыгивает и быстро проводит связанными руками под ногами, дабы узлы оказались спереди. И оглядывает отсыревшую комнату в поисках чего-нибудь, чем можно перерезать веревку, но здесь нет ничего, кроме двух пленников.
Элиан поворачивается ко мне, и улыбка его тает. Удерживающая меня балка цела и готова уничтожить меня вместе с кораблем. Принц смотрит на свои связанные руки, на большой палец, болезненно выбитый из сустава. Затем на комнату, где нет ничего, чтобы помочь. И на девушку, которую не может спасти.
— Уходи, — говорю я.
Взгляд Элиана застывает. Темнеет. Зелень его глаз исчезает в водовороте гнева.
— Образ мученицы тебе не к лицу.
— Просто уходи, — шиплю я.
— Я не брошу тебя здесь.
Воздух пронзают звуки выстрелов. И крик — яростный рев — такой громкий, что я вздрагиваю. Элиан поворачивается к двери. Его команда по ту сторону может погибнуть. Мужчины и женщины, которых он называет семьей, готовы отдать жизни за своего капитана. И ради чего? Чтобы он сам погиб, спасая чудовище, на которое и охотился? Девушку, помышляющую украсть его сердце? Предательницу во всех смыслах этого слова.
Мы оба поставили на кон свои жизни и королевства, чтобы найти око и свергнуть мою мать. Если нет выбора, то я не согласна просто стоять и смотреть, как кто-то другой теряет свое королевство, лишь бы не быть одной, когда потеряю свое.
