Но чем больше психологи и экономисты изучают взаимосвязь между процессом принятия решений и уровнем счастья, тем отчетливее осознают, что это неправда. Мы то и дело совершаем нерациональный выбор. Мы ошибаемся настолько регулярно, что поведенческую экономику впору назвать «наукой заблуждений». Даже располагая всей необходимой информацией (что бывает нечасто), человек склонен совершать предсказуемые ошибки под влиянием убеждений или из-за погрешности в расчетах. Наш неверный выбор определил концепцию современного города — и, как следствие, нынешний образ жизни.
Возьмем, например, элементарное решение: насколько далеко место работы должно быть от дома. Помимо финансовой нагрузки, у людей, проводящих много времени в дороге на работу и обратно
[149], обычно выше уровень кровяного давления и чаще случаются головные боли по сравнению с теми, кто добирается до работы быстро. Они более раздражительны и часто не в настроении, когда достигают пункта назначения.
Любой, кто поддерживает идею «экономического человека», сочтет, что он смирится с необходимостью долгих поездок, если это неудобство будет перекрываться преимуществами в виде дешевого жилья, или большого, хорошего дома, или более высокой зарплаты. Иными словами, человек взвешивает издержки и выгоды и принимает рациональное решение.
Экономисты из Цюрихского университета Бруно Фрей и Алоиз Штутцер выяснили, что это не так. Они опросили немцев, добирающихся на работу из пригородов, и сопоставили их примерное время в пути с их же ответом на стандартный вопрос об уровне благополучия: «Насколько вы удовлетворены качеством своей жизни в целом?»
Результаты кажутся очевидными: чем дольше в дороге, тем люди менее счастливы. Но учтите, что в опросе оценивался уровень удовлетворения не вождением, а качеством жизни. Поэтому результаты говорили не о том, что долгое время в пути делает людей менее счастливыми, а о том, что они осознанно выбирали длительные поездки и это делало хуже всю их жизнь в целом. Они не сопоставляли неудобство с преимуществами в других сферах — ни с более высоким доходом, ни с удовольствием от дома или низкими расходами на его содержание, как сделал бы «экономический человек».
Путь к несчастью
Чем больше времени люди проводят в дороге на работу и обратно, тем меньше они удовлетворены жизнью. Они систематически делают нерациональный выбор. Иллюстрация Дэна Планко, данные приводятся с разрешения Бруно Фрея. (STUTZER A., FREY B. S. STRESS THAT DOESN’T PAY: THE COMMUTING PARADOX // THE Scandinavian JOURNAL OF ECONOMICS, 2008. РР. 339–366)
Этот парадокс наголову разбивает общепринятый довод, что свободный выбор миллионов жителей пригородов способен сформировать оптимальную модель города. По результатам опроса Фрея и Штутцера, человек, который добирается на работу час, должен зарабатывать на 40% больше, чтобы ощущать такую же удовлетворенность жизнью, как человек, который идет на работу пешком. Но для одинокого человека смена долгой дороги на короткую пешую прогулку до офиса оказывает такое же влияние на уровень счастья, как новые романтические отношения
[150]. При этом, даже когда люди отдают себе отчет, насколько негативно их образ жизни сказывается на ощущении счастья, они не делают ничего, чтобы изменить свою жизнь.
Один из факторов, усугубляющих нерациональное принятие решений, — способность человека к адаптации
[151], то есть привыканию к ситуации. Финишная черта удовлетворенности больше напоминает змею, чем прямую линию. Некоторые ее части удаляются от человека при его приближении, другие остаются на месте. К чему-то человек быстро адаптируется, а к чему-то не может привыкнуть никогда. Психолог Гарвардского университета Дэниел Гилберт, автор бестселлера «Спотыкаясь о счастье», объясняет парадокс маятниковой миграции так.
«Почти все хорошее и плохое становится менее хорошим и плохим, когда мы к этому привыкаем. И гораздо проще привыкнуть к чему-то постоянному, чем к тому, что непрерывно меняется. Так что мы быстро привыкаем к ощущению радости от большого дома, ведь он всегда одного размера, когда мы переступаем его порог. А вот привыкнуть к ежедневным поездкам на работу не получается, ведь каждый день преподносит неприятные сюрпризы: нам гудят разные люди, на разных перекрестках образуются пробки, разные погодные условия и т. д.».
Было бы полезно научиться проводить различие между целями, ведущими к долгосрочному вознаграждению и не ведущими. Психологи обычно делят то, что вдохновляет людей на действия, на две категории: внешние и внутренние стимулы
[152].
Как следует из названия, внешние стимулы обычно соотносятся с наградой от других: то, что человек покупает или выигрывает, или то, что может изменить его статус. Но, хотя гранитная столешница или неожиданное повышение зарплаты подарят радость на какое-то время, в долгосрочной перспективе к повышению уровня счастья они не приведут. Радость от увеличения дохода испарится в лучшем случае за год. Финишная черта сдвинется.
Внутренние стимулы скорее касаются процесса, чем результата. Человек получает удовольствие от деятельности и состояния, связанных с реализацией его глубинной потребности в общении с другими, в необходимости чувствовать себя компетентным и эффективным, ощущать независимость и контроль над ситуацией. Они относятся к тому типу счастья, которое Кэрол Рифф включила в свою карту эвдемонии. Кроме того, эти стимулы действуют дольше. К некоторым хорошим вещам невозможно привыкнуть: занятия спортом, творческие проекты и хобби, даже выполнение задач, требующих сосредоточенности. Когда наградой становится сама деятельность
[153], заниматься ею с каждым разом всё приятнее. Это особенно верно в социальных отношениях. Чем больше вы общаетесь с людьми, тем более доверительной и близкой становится ваша дружба.
Однако мы постоянно принимаем решения, демонстрирующие, что порой мы не различаем кратковременное и долгосрочное вознаграждение. Мы продолжаем ошибаться.
