Опыт Портленда доказывает, что город может обеспечить сокращение выбросов СО2 в атмосферу без серьезного повышения плотности населения, утверждает Алекс Бостон. «Сама плотность населения не ведет к сокращению выбросов парниковых газов и не влияет на уровень счастья. Можно жить в каменном лесу из жилых высоток и всё равно передвигаться в основном на автомобиле. Но когда город находит способы совместить жилье, места работы и магазины, цели экологов и жителей начинают совпадать».
Тепло тела
Порой польза от близости и комплексности невидима среди бесконечного множества взаимоотношений, геометрии и систем города. А иногда она более очевидна, чем архитектурные метафоры Бьярке Ингельса, и раскрывает новую истину в части взаимосвязи городских систем.
Когда в 2010 г. Ванкувер принимал зимние Олимпийские игры, к мероприятию была построена Олимпийская деревня для спортсменов на юго-западном берегу Фолс-Крик, бывшего промышленного судоходного русла на краю центра города. Район получил название Виллидж (от англ. «деревня») и стал наглядным примером «зеленого урбанизма» — от заболоченных мини-участков, подпитываемых дождевой водой, до центральной площади, освещенной светодиодами. Малоэтажные дома и таунхаусы на узких, спокойных улицах должны были в итоге принять 16 000 жителей. Когда я прогуливался в этом районе в последний раз, примерно через два года после Олимпиады, в новом кафе с собственной выпечкой не было ни одного свободного места, дети карабкались по лапам гигантских статуй скворцов из стеклопластика, которые возвышаются над площадью, вдоль волноотбойной стены можно было увидеть людей на роликах, бегунов, толкающих перед собой детские коляски, велосипедистов. За пределами центра нового района несколько гребцов в лайкровых костюмах разминались и болтали, готовясь спустить на воду Фолс-Крик свои лодки-драконы.
Социальная энергия в этом районе поразительна. Это не метафора: тело человека — физический источник тепловой энергии. По мере увеличения плотности населения в Виллидж повышается объем энергии, который жители циклически пропускают через водную и воздушную системы своих зданий, механизмы, собственные тела, концентрируя ресурс, которым сегодня можно управлять при помощи удивительной новой системы. Энергетическая компания юго-восточной части района Фолс-Крик действует так. Каждый раз, когда жители моют посуду, принимают душ или пользуются туалетом, они спускают по трубам «тепловую энергию»: в виде либо теплой воды, либо отходов жизнедеятельности. Она подается по трубам на станцию перекачивания сточных вод, расположенную под близлежащим мостом. Внутри станции находится компактная энергетическая установка, которая с помощью процессов испарения и компрессии «вытягивает» тепло из сточных вод. Полученная таким образом энергия используется для нагрева чистой воды, которая возвращается в систему отопления и горячего водоснабжения для жителей района. Это одно из объяснений того, как удалось снизить объем эмиссии парниковых газов на 75%
[482].
Электростанция не выбрасывает в атмосферу вредные вещества или неприятный запах, а дымовые трубы от нее превратили в настоящее произведение искусства: пять труб из нержавеющей стали поднимаются на высоту нескольких этажей, напоминая вытянутые пальцы руки гигантского робота. Каждая оборудована светодиодами, и при большом объеме вырабатываемой энергии выходящий пар окрашивается в насыщенный розовый цвет. Когда-то дымовые трубы символизировали всё самое ядовитое и неприятное, что может быть в городе. Это время прошло. Розовые следы метафоричной ладони служат напоминанием, что жители обогревают свои дома частично собственным теплом
[483].
Эта модель воплотила самые смелые ожидания из проектов Бьярке Ингельса: система, в которой производство энергии, потребление и опыт человека объединены в гедонистический цикл. Но она подтверждает, что для решения проблем, созданных людскими поселениями, можно обойтись и без грандиозных архитектурных метафор. Настоящая сила не в отдельных объектах, а в «мускулатуре», системах и невидимых взаимоотношениях, пронизывающих всё — от эмоций до геометрии и систем распределения энергии. Мы только начинаем понимать суть этих пересекающихся систем. Но известно, что, когда жители и застройщики воспримут комплексность и внутреннюю взаимосвязь городской жизни, когда мы станем чуть ближе, мы начнем освобождаться от гнетущего стремления заполучить скудные запасы энергии. Мы можем хорошо жить и спасти планету — тут нет противоречия.
Привязанность к месту стимулирует экономический рост
Экономия и улучшение экологической обстановки — одно дело, а концепция счастливого города положительно сказывается на экономическом развитии
[484]. Выявлена взаимосвязь между ощущением принадлежности людей к месту, где они живут, и темпами экономического роста. Специалисты фонда Knight Foundation провели опрос в 26 городах по всей стране и выяснили, что люди, которые гордятся своим городом и любят его, реже меняли место работы, у них выше производительность. Это положительно сказывалось на ВВП на местном уровне.
Что вызывает привязанность к месту, где вы живете? Не перспективы рабочего места, не экономический рост и даже не безопасность. Люди ценят красоту. Они хотят, чтобы рядом были парки и места для общения. И они ценят места, доступ к которым есть у всех, от мигрантов до сексуальных меньшинств; где семьи с маленькими детьми чувствуют себя так же комфортно, как студенты и пенсионеры. Возможно, это звучит парадоксально, но важный урок таков: для процветания экономики нужно строить красивые, инклюзивные и доброжелательные сообщества.
Глава 12. Реновация пригорода
Сначала построили дорогу, затем построили город. Поэтому мы по-прежнему ездим кругами.
Arcade Fire
[485]. Wasted Hours
Проводится ряд исследований, чтобы доказать негативные последствия перенаселения. Хорошо, но это одна сторона медали. Как насчет недостаточной плотности населения? Исследователи были бы гораздо объективнее, если бы уделили равное внимание потенциальным последствиям относительной изоляции. Кто знает, может, какие-то из мышей, которых они изучают, тоже чувствуют себя одиноко.
