Также Джордан инстинктивно понимал, что перемены потребуют от его фанатов и баскетбольной публики переучивания игре. Он видел, как публика неверно воспринимала игру Джулиуса Ирвинга в конце его карьеры, а потому хотел избежать такой участи для себя. «Когда Доктор Джей уходил на пенсию, все говорили: «Да, ему надо завязывать с игрой, он старый», – объяснял Джордан. – Но Доктор Джей все еще был хорошим игроком. Дело было в людях, годами игравших против него, они знали некоторые его наклонности и пытались ставить его в такие ситуации, в которых он не мог быть таким же изобретательным, каким был некогда. Он мирился с тем, что делала с ним защита».
Подбадриваемый тренером Джордан уже готовился внести похожие изменения в свою игру. Успешному их внедрению должна была способствовать система нападения, которая позволяла трактовать новую тактику защитников соперника так, что она превращалась в настоящий подарок. Джексон считал, что больше не имело значения то, как высоко прыгал Майкл. Новая защитная тактика соперников на самом деле была на руку Джордану, так как вынуждала его переходить на более устойчивый, стабильный подход к игре.
«Моя игра теперь менее зрелищна, потому что я делаю больше бросков с дальней дистанции, – признавал он. – Люди видели… больше креативности в моем исполнении, потому что я чаще совершал проходы, чаще делал данки и больше изобретал. Теперь мне труднее так играть, потому что мне мешают работать в «краске», где толпится много игроков. Теперь моя игра в тыловой зоне почти полностью состоит из эпизодов, когда я оказываюсь спиной к соперникам. Если я оказываюсь на дуге, они либо опекают меня вдвоем, либо отходят назад и позволяют исполнить джампер».
Джампшоты всегда были проявлением уверенности игрока в конкретный момент игры, это справедливо не только в случае Джордана, но и любого баскетболиста. Треугольник обеспечивал его этой важной опцией, если его вдруг задвигали в угол. Вместо того чтобы делать джамперы или разрезать защиту проходами к кольцу, он теперь мог проскальзывать под корзину и быть при этом уверенным в том, что нападение доставит ему мяч в самый нужный момент.
«Это просто результат того, что я подстроился к манере игры соперников против меня, – объяснял он, – а не того, что мне стало не хватать атлетизма или я стал хуже в физическом плане. Это больше следствие того, как команды играют против меня».
Наблюдение за тем, как Джордан выискивает эти моменты под кольцом в плей-офф предыдущего сезона убедило Джексона в том, что его звезда продолжит вносить изменения в игру, поддерживая тем самым свою успешность. Джордан предупреждал, что не будет пускаться в безумные эксперименты, только внесет легкие коррективы. И он пообещал своим многочисленным болельщикам: данки никуда не денутся. «Моя игра такова, что креативность всегда будет важной ее составляющей, – говорил он Айзексон. – Но она просто рождается. Я не планирую этих действий. Я учился этому на очень ранних этапах карьеры. Пытаясь удовлетворить толпу, ты никогда не будешь играть в тот баскетбол, в который хочешь играть».
Несмотря на все это, сезон 1992/1993 г. начался с неожиданной, быстро вспыхнувшей обиды Хораса Гранта, не обрадовавшегося решению Джексона дать Джордану и Пиппену возможность временами отдыхать на скамейке, пока команда трудилась на сборах. Тренер был обеспокоен насчет них и хотел, чтобы они полноценно отдохнули после напряженных летних месяцев. Грант пожаловался репортерам на «двойные стандарты» и «приоритетное отношение» к звездам. Позже в том же сезоне он обвинит Пиппена в высокомерии. В конечном счете критические стрелы, выпущенные Грантом в прессе, спровоцируют разлад между друзьями, но к тому времени оба соглашались с тем, что уже не общаются так тесно, как раньше. Эти распри Джексон попросту ненавидел. В придачу ко всему «Буллз» столкнулась с некоторыми проблемами физического характера. Картрайт в свои 35 и Пакссон в 32 в межсезонье перенесли операции на коленях, а Пиппена добрую часть года беспокоил дискомфорт в лодыжке. Джордан же сначала испытывал боль в своде стопы, потом в запястье и, конечно, страдал от своего всегдашнего тендинита в коленях.
Би Джей Армстронг, с трудом постигавший принципы треугольного нападения «Буллз», наконец обжился в системе так, что смог заменить Пакссона в стартовой пятерке. Тренеры решили, что 21-летний Армстронг был попросту лучше подготовлен физически для того, чтобы играть в прессингующей защите «Буллз», и именно это сделает разницу в серии плей-офф. Вдобавок он станет лидером лиги по результативности в трехочковых, процент его попаданий превысит 45 %.
В регулярном сезоне, однако, Джексон не планировал применять прессингующую защиту так активно, надеясь тем самым сэкономить энергию своих игроков и поберечь их здоровье. Этот шаг вызвал раздражение Джордана, который посчитал, что без привычной агрессивной игры в защите им будет сложнее выигрывать матчи. Перемены также вывели на передний план другой вопрос, актуальный для клуба ветеранов: скуку. Замедлившийся темп игры шел команде в ущерб, и так продолжалось до тех пор, пока Джордан не собрал партнеров в круг в одном из матчей и не предложил им возобновить агрессивный прессинг. Позже он дискутировал о стратегии Джексона с репортерами. «Быть может, мы излишне рискуем и выматываемся, – говорил он. – Я по-прежнему не считаю, что мы действуем консервативно. Когда мы замедляемся, мы начинаем слишком долго обдумывать свои ходы».
По крайней мере эта проблема демонстрировала, что между тренером и звездой команды идет какое-то взаимодействие на ментальном уровне. Порой оно напоминало настольную игру, в которой Джордан великолепно справлялся с удержанием своих позиций, ни в чем не уступая Джексону.
В конце концов все эти проблемы едва ли повышали градус зрелищности матчей «Буллз». Единственным соперником команды было то, что Джордан именовал «монотонностью», эта утрата радости от любимого дела, которая так беспокоила Джексона на старте сезона. В декабре тренер отметит свою 200-победу с «Буллз». Он достиг этой цифры быстрее любого другого тренера в истории лиги. Учитывая, как сильно он был обеспокоен признаками беспорядка в команде, было понятно, почему он получил так мало удовлетворения, достигнув столь значимой вехи в своей карьере.
«Парни мучились с травмами, – объяснял Джексон. – Пиппена беспокоила лодыжка, Джордана – его подошвенная фасция. Все эти факторы не давали нам войти в ритм. Мы пребывали в неважной форме. Если работа на тренировках была жесткой и четкой, то в играх мы страдали, испытывая трудности».
Вместо того чтобы пропускать игры, Джордан был вынужден просиживать на скамейке свое любимое время работы с командой. «Я всегда любил тренировки, – говорил он, – и я ненавижу их пропускать. Это как с уроками математики. Когда пропускаешь один день, чувствуешь, что многое упустил. Приходится наверстывать упущенное, делая дополнительную работу. Я всегда был игроком, трудившимся на тренировках, я верю в их пользу». Утрата им возможности черпать радость от тренировок стала первым серьезным сигналом тревоги, скажет он позже. Тренировки были местом, где он мог показывать лучшие образцы своей игры. То, что он творил на тренировках, было прелюдией к его перформансам в матчах. Он всегда ждал их с предвкушением и энтузиазмом. Они никогда не были для него чем-то, что надо было просто отработать или отсидеть.
